Шейх моей сестры (СИ)

В ответ девушка закатила глаза. Она подошла ближе ко мне и, крепко обняв, прошептала:

— Прости за резкость, просто он меня достал. Меня зовут Аиша. Рада приветствовать тебя в нашей семье.

— Взаимно, — я отпустила девушку и растянула губы в улыбке в ответ.

— Какая скромница, — заметила Аиша. — Где ты такую нашел, братец?

— Где нашел, других нет, да? — ответил вместо мужа Хусейн. — Ой, извини, забыл, у тебя же есть сестра, да? Родная?

— Единокровная, — ответила я. — У нас разные мамы. Хайя с мачехой сидят справа, — я указала на столик, где сидели Назира с Хайней и пили сок.

— Где тогда твоя мама? Ее не пригласили?

— Хусейн!

Но я не слышала дальнейших возмущений мужа, не видела суровый взгляд Аиши, который был похож на своего брата, и как она стукнула Хусейна локтем. В разум сразу же пробрались воспоминания из детства. Болезненные, горькие, о которых я молила Аллаха освободить меня и больше не вспоминать.

— Будь осторожнее, Амина, — прозвучал нежный голос над моей головой.

— Да, мамочка!

Я подошла к пони, которая пила воду. Мои пальцы запутались в длинном ворсе, и я не могла вытащить их оттуда. Мамочка, ты мне поможешь, да? Поможешь? Но стоило мне повернуться и крикнуть о помощи, я увидела стоящую на коленях маму, и отца, который навис над ее вздрагивающим черным силуэтом в никабе.

— Не забирай у меня дочь…

— Амина?

Лицо Карима моментально оказалось перед моим лицом, удерживая его в больших и теплых ладонях. Золотисто-карие глаза были наполнены беспокойством, а щетина едва ли не царапала кожу моего лица — настолько близко он стоял ко мне. Надеюсь, гости этого не видели. Не видели моей слабости и нашей близости.

— Все хорошо.

— Иди в комнату отдыха, приляг. Аиша проводит тебя.

Он коснулся губами моего лба и буквально передал в объятья сестры. Мне действительно был необходим отдых: легкое головокружение и слабость взяли свое. Я даже не заметила, как она подошла к какой-то женщине и шепнула ей. Наверное, музыка заглушила ее голос. Но я была рада, когда этот шум исчез, и наступила абсолютная тишина.

— Здесь прекрасная звукоизоляция, нас никто не побеспокоит, — уточнила девушка, пока помогала мне улечься на кушетку с мягкими подушками и балдахином. Сама она расположилась на широкой тахте и внимательно смотрела на дверь.

— Там…

— Извини, я жду гостя.

Интересно, какого?

Ответ пришел сразу же, как отворилась дверь, и женщина средних лет внесла плачущего грудничка. Мальчик, если судить по одеянию и резкому реву.

— Спасибо, Максима.

Женщина поклонилась Аише и покинула нас.

— Его зовут Абдула. Нам два месяца. И он является причиной вчерашнего отсутствия. Кто у нас проголодался?

Малыш и правда казался ангелом. Стоило ему лечь на руки мамы и всосать грудь, он тут же успокоился, и тишина вновь наполнила комнату.

— Как ты собираешься ужиться с моим братом?

Глава 15

— Как ты собираешься ужиться с моим братом, Амина?

Я немного удивилась вопросу Аиши. Она словно смотрела в душу и понимала, что сейчас настал не самый лучший период в моей жизни. Особенно, когда я расстроена и уязвима, на меня обращено слишком много внимания.

Я не могла его проигнорировать из-за резкого взгляда. Он не такой цепкий, как у Карима, но все же он требовал немедленного ответа. Интересно, это семейная черта передалась по наследству или наработанная в кругу королевской семьи с опытом?

— Что ты имеешь в виду?

— Я знаю, что с Каримом просто. Хотела узнать, готова ли ты к семейной жизни сним.

Мне бы самой хотелось найти ответ, однако Аллах не давал и намека на него.

— Карим очень закрытый, строгий, требующий от людей то, что они не могут дать. Аллах рано забрал наших родителей, он растил нас как отец.

Он сам растил своего брата и сестру? Разве эмир, их дядя, не взял детей под опеку, как положено по закону? Или Карим был совершеннолетний и дееспособный для опеки над детьми? Тем не менее…

— Не знала, что ваших родителей нет в живых. Сколько ему было лет?

— Они умерли через день после нашего пятнадцатилетия. Родители такой праздник устроили, позвали всех родственников и друзей, а затем… — девушка отвернулась, чтобы смахнуть падающую слезу, затем взяла себя в руки.

— Мне жаль.

— Мы с Каримом были уже взрослые, а вот Хусейн с Муной…

— Я думала вас трое, — уточнила я.

— Нет, четверо. Мы с Каримом старшие, затем родился Хусейн, а через два года Муна. Ей восемнадцать.

— Почему Карим не упоминал о ней? Он рассказал только о тебе и Хусейне.

— Потому что она отречена от нашей семьи. Дядя сделал все, чтобы ее больше никто не вспоминал.

— Как так вышло? Она же ваша сестра? Ее давно отрекли?