Шекспир

«Дорогая Мэри! Ничего жечь не пришлось, — написал Уильям в ответном письме, — Джеймс берет пьесу в театр, хоть и считает ее слегка рискованной для постановки. Но театру нужны новые, талантливые драматурги — как всегда, впрочем, — поэтому он попросил меня немного поработать над твоим произведением, сгладив некоторые острые моменты и поправив мелкие недочеты. Для человека, впервые написавшего для театра, ты прекрасно справилась со своей задачей. Просто не забывай, что мы — слуги Его величества. Я отправлю тебе скоро исправленный вариант. Пожалуйста, прочитай и одобри мои исправления.

Забыл упомянуть: ты пишешь под именем Франс Бомонд. Если оно тебя устраивает, тоже сообщи».

Далее Уильям передавал приветы Джону и сыну и высказывал надежду на скорую встречу. Мэри ответила быстро. Она была на все согласна: и на правку, и на свою новую фамилию:

«Не трать время, дорогой Уильям, на пересылку текста пьесы. Я безгранично доверяю тебе и твоему таланту. Как исправишь, отдавай сразу господину Бербриджу. Я согласна с любыми исправлениями, которые ты решишь внести в мой далекий от совершенства текст».

Так к лету в репертуаре «Глобуса» появилась пьеса Франса Бомонда. Она имела большой успех, и Уильям лишь сожалел, что Мэри не могла присутствовать на премьере и увидеть своими глазами, как смеялась и аплодировала публика. Уильям тут же написал ей новое письмо, в котором подробно описывал реакцию зрителей:

«Некоторые смеялись до слез, заглушая реплики актеров. Продолжай писать, Мэри. Не оставляй этого занятия. Франс Бомонд теперь числится в списке авторов нашего театра. Деваться некуда!»

Конечно, Уильяму было сложно довольствоваться ролью крестного собственного сына и ролью друга любимой женщины. Но успех Мэри придавал ему сил и поднимал настроение. У него появился еще один повод общаться с ней, принимать участие в ее жизни, приезжать в Оксфорд.

Собственная жизнь Уильяма интересовала куда меньше. Он был рад, что смог обеспечить семью в Стрэтфорде и Анна уже давно не спрашивала его, почему он приезжает так редко. Ей стало это безразлично. И даже, напротив, Уильяму порой казалось, что Анну тяготит его редкое присутствие в доме. Она ворчала и выказывала неудовольствие по любому поводу. Уильям предпочитал отсиживаться на втором этаже, перечитывая бумаги, которые ему отдавал управляющий, или пытаясь писать.

Как-то раз, направляясь в гости к Филду, с которым Уильям в последнее время виделся нечасто, а потому всегда старался откликаться на редкие приглашения друга к ужину, он встретил Элизабет. Она прогуливалась возле собора в окружении трех дочерей. Чуть поодаль шла прислуга.

— Уильям, добрый вечер, — поздоровалась Элизабет, поравнявшись с ним, — как твои дела? — Она остановилась. Девочки встали рядом.

— Хорошо. Полгода назад у меня родился сын, — Уильям и сам не знал, зачем сказал это. Он пытливо посмотрел на старшую из дочек. В душе ничего не шевельнулось.

— Поздравляю. Не думала, что твоя жена еще может выносить ребенка. В ее-то возрасте.

Уильям удивился резкому замечанию Элизабет.

— У меня тоже в прошлом году родился сын, — продолжила она.

— Сын Генри? Новый граф Саутгемптон? — Уильям понял, что сморозил глупость, но было уже поздно.

— Да, — Элизабет гордо подняла голову, — четвертый граф Саутгемптон.

— Рад за вас.

— Ты, я знаю, все играешь в театре. Никак не оставишь актерское ремесло.

— Играю не так часто. В театре больше идут мои пьесы. Да я и их пишу гораздо реже.

— Отчего так? — Элизабет приподняла удивленно брови. Младшая дочка теребила ее за платье, и Элизабет время от времени пыталась отцепить от него маленькую ручку.

— Нет желания. Устал.

— Чем же ты занимаешься? Ездишь в Стрэтфорд? Поэтому и получил в награду наследника?

— Мой младший брат переехал в Лондон, тоже играет в театре. Я помогаю ему. Еще я помогаю молодому драматургу из Оксфорда, — Уильяму захотелось сказать что-то о Мэри.

— Как его зовут? — заинтересовалась Элизабет. — Может, нам устроить его спектакль в замке моего мужа?

— Франс Бомонд. Пока всего одна его пьеса идет на сцене «Глобуса». Но успех имеет большой. Для начинающего автора даже, можно сказать, ошеломляющий.

— Так же ведь было и у тебя, Уильям, не так ли? Что ж, скажу мужу. Пусть пригласит вас летом. Было бы интересно посмотреть что-то новое, — Элизабет опять попыталась отцепить маленькую ручку, тянувшую ее за платье, — мы пойдем. Была рада тебя увидеть.

Уильям попрощался и остался стоять на площади, глядя ей вслед. Он был бы, наверное, даже рад, если бы в его сердце что-то шевельнулось, сжалось, заболело. Но, глядя вслед невысокой женщине, следовавшей к богато украшенному вензелями экипажу, он понимал, что видит незнакомку.

— Элизабет, ну почему так случилось, что мы разлюбили друг друга? — тихо проговорил Уильям. — Почему мы оба настолько изменились?

— Марта говорит, ты стоишь возле двери, разговариваешь сам с собой и не собираешься заходить, — раздался над ухом голос Ричарда, — она увидела тебя из окна…

Новости из Стрэтфорда принес Эдмунд.