Шекспир

Хенсло окинул пришедшего к нему Уильяма с головы до ног. Впечатление в принципе оставалось неплохое. Несмотря на потрепанную одежду, усталое лицо и тощую фигуру, что-то в его внешности притягивало взгляд.

— Давай-ка почитай что-нибудь, — скомандовал хозяин труппы, — посмотрим, на что ты годишься.

Уильям начал привычно выдавать строку за строкой. И школе они заучивали все произведения на латыни. Он прилежно декламировал отрывок из поэмы, пока Хенсло, не очень хорошо в свое время выучивший латынь, не остановил его.

— Достаточно, — замахал он рукой, — сейчас мы все больше ставим пьесы на английском. Я дам тебе несколько страниц текста. К завтрашнему дню заучи роль короля. Придешь, я послушаю снова. Да, кстати, ты сказал, что пишешь стихотворения и пьесы. Стихотворения нам не нужны, а вот пьесы требуются. Народ избалован, — Хенсло презрительно усмехнулся, — подавай им каждый день что-нибудь новенькое. Сама королева покровительствует театрам, так что мы при деле! Короче, неси свою пьесу. Я посмотрю.

— У меня, к сожалению, нет законченных пьес. Только наброски, — пробормотал Уил.

— Неси наброски. Публика не очень разборчива. Если сюжет пойдет, то остальное как-нибудь, — Хенсло помолчал, — как-нибудь уляжется.

Назад в типографию Филда Уильям шел, окрыленный надеждой. В тот день на небе сияло солнце, днем улицы Лондона не казались уже такими ужасными и грязными. Попрошайки и бездомные попрятались в свои норы, затаившись в них до наступления темноты.

Возле собора Святого Павла вовсю кипела жизнь: все книжные лавки были открыты, из типографий доносился шум станков, люди сновали туда-сюда, кто по делу, а кто и из праздного любопытства. Уильям остановился и вдохнул свежий осенний воздух.

— Как дела? — пхнул его в бок Ричард, проходивший мимо с кипой свежеотпечатанных бумаг. — Приняли в труппу?

— Пока, нет. Но на завтра дали роль, которую надо выучить. Надеюсь, возьмут. А ты что несешь?

— Пошли, почитаем. Это то, что говорят звезды. Может, и про нашу судьбу прочтем, — Ричард засмеялся, — не стой тут столбом. Лучше помоги, — он отдал часть кипы Уильяму, и они вместе зашагали к дому.

— М-м-м, — закачала головой жена Филда, — давай говори, когда ты родился, — обратилась она к Уильяму, — сейчас мы прочтем, что тут про тебя пишут.

— Двадцать третьего апреля шестьдесят четвертого года, — ответил Уильям.

— Ага, вот здесь про тебя. «Люди, родившиеся под этим знаком, — начала она читать вслух, — бесспорно, наделены талантом. Но их ожидают два пути — либо прозябать в привычном окружении и похоронить свои таланты, либо вырваться из того мира, в котором жили до сих пор, развить свои таланты и стать знаменитыми».

— Смотри-ка, Уил, ты идешь по второму пути. И он гораздо более привлекателен, чем первый, — Ричард привычно хлопнул друга по спине.

— Надеюсь, твоя книжка не врет, — Уильям улыбнулся, — пойду, поучу роль. Завтра увидим, начинает ли сбываться сие пророчество.

— Не беспокойся, жена Филда игриво ему подмигнула, — сбудется. Я вот себе загадала такого мужа, как Ричард. И — пожалуйста. Так и ты — загадай, и сбудется. Главное, очень захотеть чего-то.

На следующий день он снова пешком прошел через весь город к северному мосту. Сердце билось сильнее — ведь сегодня должна была решиться его судьба. Всю дорогу он повторял строки из пьесы, представляя себя жестоким и коварным королем, подсыпающим яд собственному сыну.

— Ну что ж, — Хенсло послушал Уильяма и веско объявил: — Принят! Конечно, пообтесать тебя немного. Работать будешь первое время на износ. Платить буду мало. Способности есть, но для актера этого недостаточно. Учись, старайся, и из тебя будет толк.

— Спасибо, — Уил наклонил голову, боясь показать счастливую улыбку, появившуюся на его лице, — мне бы найти комнату где-нибудь поблизости.

— На адрес, — Хенсло быстро написал что-то на листке бумаги, — скажешь, от меня. У нас там живут некоторые члены труппы. Репетиция через два часа. Возвращайся обратно. Начнешь работать. Спектакль завтра.

— Завтра? — Уильям вздрогнул.

— Да-да. Спектакли выпускаем быстро. Забудешь слова, сымпровизируешь по ходу. Мы ставим новые пьесы, чуть ли не каждый день. Вот так, дружище.

Уильям вбежал в типографию и обнял друга:

— Ричард, меня взяли, и я нашел себе комнату недалеко от театра. Спасибо, что приютил.

— Не забывай земляка. Заходи, — Филду было немного жаль, что Уил так быстро съезжает из его дома, — мы всегда рады тебя видеть. И помни: я готов публиковать твои пьесы. Как только закончишь писать, неси мне.

— Конечно, — Уильям подхватил свой легкий мешок, не отягощенный ни одной лишней вещью, — но скоро не обещаю. Мне надо учиться актерскому мастерству. Первое время посвящу театру. Актер пока из меня выходит неидеальный.

— Да ладно, — на спину привычно опустилась тяжелая рука Ричарда, — не переживай. У тебя все получится. Так что писать не бросай. Потомки запомнят тебя не как актера, Уильям, поверь. Актеров никто не запоминает. Они будут помнить тебя как поэта и автора пьес. Пиши!

— Спасибо, — еще раз поблагодарил Уильям друга и вышел на улицу.