Шекспир

Две цифры в конце строки означают сумму выручки: 3 фунта стерлингов 7 шиллингов.[27] Это самая крупная выручка за весь январь, как это можно видеть по сравнению с другими записями за месяц. По-видимому, премьеры вообще собирали большое количество публики. Однако и второй и третий спектакли, состоявшиеся вскоре — 28 января и 6 февраля, — принесли Хенсло тоже немалый доход: по два фунта стерлингов каждый.

«Тит Андроник» — пьеса о далеком прошлом Рима. Это кровавая трагедия в духе произведений Томаса Кида. Они изображали кровавые события на почве мести. В нагромождении злодейств Шекспир превзошел самого Кида. Чего только нет в этой пьесе! Убийства, изнасилование, отрубленные руки, мать, съедающая пирог из мяса своих сыновей… Все это сопровождается речами в стиле ходульной патетики кровавых трагедий.

Когда Шекспира провозгласили величайшим драматургическим гением, не в меру восторженные поклонники его гения начиная с последних десятилетий XVIII века и на протяжении всего XIX века отказывались признать это произведение принадлежащим перу автора «Гамлета». При этом забывали, что и в этой философской трагедии достаточно смертей, происходящих на сцене (пять) и за сценой (три).

Это было в духе времени. Здесь уместно вспомнить, что писал Пушкин о народной площадной драме: «Драма родилась на площади и составляла увеселение народное. Народ, как дети, требует занимательности, действия. Драма представляет ему необыкновенное, странное происшествие. Народ требует сильных ощущений — для него и казни зрелище. Смех, жалость и ужас суть три струны нашего воображения, потрясаемые драматическим волшебством».[28] Пушкин особенно отмечает, что «трагедия преимущественно выводила тяжкие злодеяния, страдания сверхъестественные, даже физические…»[29]

Для публики шекспировского времени «Тит Андроник» был боевиком. Создавая его, Шекспир думал не о том, что скажут о нем отдаленные потомки. Кид и Марло больше уже не могли писать кровавых трагедий, а интерес к таким пьесам не прекратился. Вот Шекспир и взялся за это дело, еще раз показав, что он был способен работать в любом жанре, созданном его' предшественниками. Еще раз можно вспомнить Грина, который, браня Шекспира, в общем верно определил его, назвав «мастером на все руки». Мы видели, он уже отличился в качестве автора исторических драм, как комедиограф, поэт, а теперь испытал свои силы в излюбленном публикой жанре кровавой трагедии мести. В своем роде это был шедевр. Во всяком случае, пьеса прочно утвердилась на сцене. Вместе с «Испанской трагедией» Кида она удержалась в репертуаре еще два-три десятилетия, хотя людям с тонким вкусом она не нравилась. На этот счет мы имеем свидетельство не кого иного, как самого Бена Джонсона, крупнейшего из драматургов — современников Шекспира. В 1614 году в прологе к своей комедии «Варфоломеевская ярмарка» Бен Джонсон писал: «Тот, кто клянется, что „Иеронимо“[30] или „Андроник“ — лучшие пьесы, без всякого сомнения, показывает, что он человек постоянного вкуса, но вкус его, значит, не изменился за последние двадцать пять — тридцать лет…»

Бен Джонсон был человек ученый, и нагромождение злодейств претило ему, но менее взыскательным зрителям эта кровавая трагедия нравилась.

Нравилась и продолжает нравиться другая пьеса, написанная в это же время Шекспиром, — фарсовая комедия «Укрощение строптивой». Впервые она была поставлена в театре Ньюингтон-Батс 11 июня 1594 года, в тот краткий период, когда «слуги лорда-камергера» играли вместе со «слугами лорда-адмирала». Запись об этом спектакле имеется в счетных книгах Хенсло, который пометил, что пьеса принесла ему девять шиллингов дохода. О популярности пьесы можно судить по нескольким признакам. Комедия была переиздана много лет спустя, в 1631 году. Другое свидетельство популярности пьесы — продолжение ее, написанное Джоном Флетчером в 1606 году под названием «Награда женщины, или Укрощение укротителя». Здесь ситуация полностью перевернута. Прежний укротитель Катарины сам укрощен своей второй женой, превратившей его в покорного ягненка.

«Тит Андроник» и «Укрощение строптивой» были последними произведениями Шекспира, в которых драматизм достигался простейшими — и не побоимся сказать, примитивными — средствами: в трагедии — нагнетанием ужасов, в комедии — грубыми фарсовыми ситуациями. После этих пьес характер драматургии Шекспира заметно меняется.