Шекспир

Его-то и приобретает Бербедж. Зал второго этажа, бывшая трапезная, имел более 20 метров в длину и несколько меньше 15 метров в ширину Места были сидячими — всё для удобства благородной публики, но она-то и воспротивилась открытию театра. Не все, а те, кто были жителями этого тихого и благопристойного района. Они написали петицию в Тайный совет о нежелании соседствовать с театральным заведением, неизбежным источником шума и опасного многолюдства. Просьба была удовлетворена, поскольку среди подписавшихся были люди знатные и влиятельные, в их числе и новый покровитель шекспировской труппы — Джордж Кэри. Свидетельствует ли это о том, что он воспринимал свою должность формально? Во всяком случае, он не был готов принести личные удобства в жертву театральному делу даже собственной труппы.

А именно в этот момент его покровительство могло реально понадобиться актерам. Вольно или невольно, но они вошли в конфликт с лицом в высшей степени влиятельным и непосредственно курирующим их при дворе — новым лордом-камергером. Да, тем, кто сменил в этой должности их бывшего патрона, но им не покровительствовал.

Это был Уильям Брук, 10-й лорд Кобем. Дипломат, член Тайного совета, кавалер ордена Подвязки, он принадлежал к кругу высшей аристократии и был одним из государственных деятелей, пользовавшихся доверием Елизаветы. Трудно сказать, искал ли он новой должности в свои почти 70 лет, будучи больным и постепенно отходя от дел, но он ее получил. Быть может, Кобема попросил занять ее, желая иметь на этом ключевом посту придворной жизни своего человека, его зять — Роберт Сесил. Тот самый, что был в числе первых зрителей шекспировского «Ричарда II». Он женат на дочери Кобема Елизавете, в начале 1597 года умершей в родах. Ее смерть ускорила кончину отца, ушедшего из жизни в марте и, таким образом, пробывшего в должности меньше года.

Этого времени хватило, чтобы он рассорился с актерами по поводу пьесы, написанной Шекспиром.

* * *

Прямое указание на повод для ссоры есть в письме Ричарда Джеймса, ученого-лингвиста и библиотекаря, который в 1625 году написал сэру Гарри Бушье о том, как давал разъяснения одной молодой даме по поводу сэра Джона Фальстафа (Falstaffeили Fastolfe).Сведения о нем, имеющиеся у Шекспира, представляют собой «одну из тех причуд или ошибок, за которые поэты изгнаны Платоном из его государства. Этот самый Джон Фальстаф был в свое время благородным доблестным воином <…> к тому же он производит впечатление образованного человека, поскольку в библиотеке Оксфорда я обнаружил книгу об освящении церквей, посланную им в качестве подарка епископу Уэйнфлиту и надписанную его собственной рукой».

А далее Джеймс сообщает, каким образом названный Фальстаф появился в хронике Шекспира, где его прежде не было. Первоначально персонаж, которого Шекспир решил представить шутом (buffone)при будущем Генрихе V, носил имя не Фальстафа, а сэра Джона Оулдкасла, что было воспринято как обида людьми, наследующими его титул (и многими другими, кто полагали, его достойным славной памяти), так что поэт, принужденный к тому, в своем неведении перенаправил поношение на сэра Джона Фальстафа, человека не менее славного, но не столь известного своей набожностью, как первый из них, засвидетельствовавший верность нашей Реформации своей неизменной решимостью принять мученичество от гонений на него священников, епископов, монахов и братьев того времени.

* * *

Там, где речь идет о переименовании персонажа, имеется в виду первая часть шекспировской хроники «Генрих IV».

Джеймс очень точен, говоря о том, что обида была воспринята «людьми, наследующими титул», а не потомками, как иногда полагают. В 1408 году исторический сэр Джон Оулдкасл женился на дочери 3-го лорда Кобема (для которой он был четвертым мужем) и наследовал его титул. Этого было достаточно, чтобы спустя два века за него обиделся 10-й лорд.

Информация в письме точна и в отношении переименования шекспировского героя. Этот факт подтверждается каламбурными отзвуками прежнего имени в самой пьесе, обилием цитат из Писания в речи Фальстафа, напоминающих о том, что первоначально этот персонаж представлял собой пародию на пуританина. И, наконец, эпилог к первому изданию второй части «Генриха IV» (1600), завершающийся обещанием (в «Генрихе V») «развеселить вас с прекрасной Катериной Французской» и предсказанием судьбы Фальстафа. О нем прямо сказано, что герой изменил свое имя и сущность: «Фальстаф умрет от сильной испарины (sweat),если ваше презренье еще не убило его. Кстати сказать, он и Оулдкасл — совсем разные лица, и Оулдкасл умер мучеником» (пер. Б. Пастернака).