Шекспир. Биография

В предисловии к своему «Белому дьяволу», опубликованному в 1612 году, Джон Уэбстер говорит о «поистине счастливом и плодотворном даровании мистера Шекспира, мистера Деккера и мистера Хейвуда». Сейчас может показаться странным упоминание Шекспира наряду с такими незначительными писателями, но в то время неравенство сил в расчет не принималось. Для современников не существовало тонкой иерархии будущего. В данном случае подчеркивалась общая для трех драматургов легкость и быстрота письма. Именно это говорил Бен Джонсон как раз в том же самом году в обращении к читателям «Алхимика»; он разоблачает драматургов, которые ради «легкости чтения» или удобства не отделывают свои произведения. Вряд ли публика того времени была с ним солидарна.

Начиная с Рождества 1612 года и до 20 мая 1613-го «Слуги короля» непрерывно играли при дворе, в «Блэкфрайерз» и «Глобусе». Среди спектаклей, сыгранных для короля, были «Много шума из ничего», «Буря», «Зимняя сказка», «Отелло» и «Карденио». В честь помолвки и замужества принцессы Елизаветы, дочери короля Якова, «Слуги короля» дали не менее четырнадцати представлений. За эти спектакли они получили большое вознаграждение — 153 фунта 6 шиллингов и 8 пенсов.

Несмотря на то что Шекспир меньше писал, не существует свидетельств того, что он утратил интерес к театру. Например, в марте 1613 года он закончил переговоры по поводу покупки надвратного дома в Блэкфрайерз. Его описывали как «жилой дом или владение, частично надстроенное над «Большими воротами». С запада напротив него стояло здание, известное как Кингз-Уордроб, а с востока дом выходил на улицу, ведущую к Паддл-Док; в стоимость его входил участок земли и стена. Часть дома когда-то была лавкой галантерейщика. Теперь он находился в непосредственной близости от здания театра и на пароме, отходившем от Паддл-Док, можно было легко добраться до «Глобуса» на другой стороне реки. Шекспир заплатил за него 140 фунтов, из них 80 — наличными деньгами, а остальные 60 обязался выплатить с помощью закладных обязательств.

Покупка дома могла быть со стороны Шекспира чистым вложением денег, но зачем тогда было нарушать сложившуюся привычку и вкладывать деньги в собственность в Лондоне, а не в Стратфорде? Возможно, близость театров подтолкнула его к такому решению. Считал ли он себя все еще человеком театра? Он в то время сотрудничал с Флетчером; едва ли он делал это, находясь в Стратфорде. Он мог просто устать жить на съемных квартирах и хотел иметь постоянный дом в столице. Он еще не разменял шестой десяток и, несмотря на смерть двух братьев, имел мало оснований сомневаться в том, что проживет еще долго.

Как часто бывало в законных сделках семнадцатого века, не обошлось без сложностей. Для защиты своих интересов Шекспир взял себе трех доверенных лиц в качестве участников предприятия. Одним из них был Хемингс, его товарищ по королевской труппе, другим — хозяин таверны «Русалка» Уильям Джонсон. Это говорит о близком знакомстве Шекспира с известным питейным заведением. Третьим лицом был Джон Джексон — также постоянный посетитель «Русалки»; его родственник, Элиас Джеймс, содержал пивоварню у Паддл- Док-Хилл. Это были трое местных жителей, имевшие определенный вес в обществе, представители как раз того слоя, который стал привычным для Шекспира.

Предполагалось, что Шекспир выбрал доверенных лиц, с тем чтобы после его смерти третья часть собственности не отошла по «вдовьему» праву к жене; возможно, существовало некое соглашение (ныне утраченное) об использовании дома после его смерти. В 1618 году, через два года после смерти Шекспира, доверенные лица фактически передали надвратный дом Джону Грину из «Клемент-Инн» и Мэтью Моррису из Стратфорда «во исполнение доверенного им поручения покойного Уильяма Шекспира, стратфордского джентльмена… и в соответствии с последней волей, выраженной в завещании вышеупомянутого Уильяма Шекспира».

Моррис и Грин входили в круг шекспировского разветвленного семейства. Моррис был личным секретарем Уильяма Холла, приходившегося отцом зятю Шекспира Джону Холлу. Ему были доверены книги Уильяма Холла по алхимии, астрологии и астрономии, чтобы он наставлял по ним Джона Холла в этих темных науках. Грин был другом и соседом, братом того самого Томаса Грина, который жил одно время в «Нью-Плейс». Очень похоже, что эти двое действовали как агенты Джона Холла и его жены Сюзанны Шекспир. Это была единственная лондонская собственность семьи Шекспиров, и она могла принести большую выгоду. Такими сложными окольными путями Шекспир смог добиться, чтобы дом достался в наследство не жене, а старшей дочери. Это можно интерпретировать по-всякому; вероятнее всего, Анне Шекспир не нужен был дом в столице и она не смогла бы им пользоваться. Насколько известно, она никогда не бывала в Лондоне и вряд ли стала бы туда ездить после смерти мужа. Или же все дело просто сводилось к получению срочного займа. Всегда легко переусложнить интерпретацию старинных документов.