Шекспир. Краткая документальная биография.

Слушание дела происходило 11 мая 1612 г. На 19 июня суд назначил второе слушание, и в деле записан ряд вопросов, которые собирались задать Шекспиру; однако он не давал повторных наказаний. Давали их другие - Николас, Уильям Итон (в то время подмастерье в мастерской на Сильвер-стрит), брат Маунтджоя, Ноуэл, также изготовлявший женские парики. И хотя все они согласно подтвердили, что Шекспир действовал как честный посредник при заключении этого брака, никто из них не смог припомнить тех сумм, о которых шла речь. В конце концов суд направил дело на арбитраж "достопочтенным приходским попечителям и старейшинам французской церкви в Лондоне", которые решили, что оба, и тесть и зять, никуда не годные люди - "tous 2 pere et gendre debauches", однако присудили Белотту 20 ноблей (6 фунтов 13 шиллингов 4 пенса). Прошел год, а Маунтджой так и не заплатил эту сумму, хотя (согласно более поздним церковным записям) у него хватало средств продолжать беспутный образ жизни: "за vie dereglee, et debordee".

Из всех документов о Шекспире только дело Белотт - Маунтджой показывает, как он попал в обстановку, пригодную для создания бытовой комедии. В этом процессе, обнаружившем всю скаредность и своекорыстие его участников, гениальный поэт-драматург появляется перед нами в роли слегка озадаченного человека, простого смертного или (говоря словами ученого, открывшего эти документы) как "обыкновенный человек среди обыкновенных людей".[14.19] Один биограф даже вообразил себе, как Шекспир у собора св. Павла покупает французский разговорник и при помощи Мэри постепенно усваивает азы французской разговорной речи, что впоследствии ему так пригодится в сцене обучения принцессы Екатерины английскому языку.[14.20] "Comment appelez-vous la main en Anglais?" - "La main? Elle est appelee de hand". "Как говорится по-английски рука?" - "Рука? Она называется hand". Прелестная догадка, но, увы, Шекспир написал "Генри V", по-видимому, до того, как поселился у Маунтджоя.

Между тем в жизни труппы происходили важные события. В августе 1608 г. "слуги его величества" снова взяли в свои руки театр Блэкфрайарз. В качестве одного из главных пайщиков Шекспир имел голос при решении этого серьезного вопроса. Блэкфрайарз, как мы помним, был заброшенным монастырем, который в 1596 г. Джеймс Бербедж избрал для создания нового театра, но был вынужден отказаться от проекта, хотя и вложил большие деньги в восстановление помещения. Его сыновья сдали здание в аренду нотариусу из Уэльса Генри Эвансу, ставшему антрепренером нескольких детских трупп. Эванс давал в Блэкфрайарзе представления, в которых играли мальчики-актеры, эти "маленькие соколята", упомянутые Гамлетом. У этого театра была бурная история. Мальчики из Блэкфрайарза не раз вызывали неудовольствие властей, и, наконец, поставленная ими в 1608 г. пьеса Чапмена "Заговор и трагедия Шарля, герцога Бирона" настолько возмутила французского посланника, что король запретил им играть. Тогда Эванс вернул аренду Ричарду Бербеджу. Театры так или иначе были закрыты из-за чумы. Однако к концу осени 1609 г. "слуги его величества", по-видимому, начали работать в новом помещении, расположенном в самом центре Лондона, примерно в 250 метрах к юго-западу от собора св. Павла.

По сравнению с "Глобусом" это был небольшой театр.

Прямоугольный зрительный зал (Джеймс Бербедж переделал под него помещение верхней монастырской трапезной) занимал площадь 14X20 метров. В одном конце зала находилось закулисное помещение, сделанное во всю его ширину; над ним на втором этаже были устроены три ложи, служившие помещением для музыкантов, для самых знатных посетителей и (если требовалось) для исполнения сцен, проходивших наверху. Свечи на люстрах "освещали сцену". Помещение вмещало примерно 700 зрителей; это было немного по сравнению с 2,5-3 тысячами в Банксайде. Вся публика - в партере, на галереях и в ложах сидела, и за это зрители платили при входе минимум 6 пенсов, в шесть раз дороже по сравнению с самой дешевой входной платой в "Глобусе". В театре Блэкфрайарз в спокойной обстановке освещенного зала "слуги его величества" старались угодить изощренному вкусу придворных, их присных, людей свободной профессии и интеллигентов, а не той разнородной массе, которая посещала "Глобус" и (что можно сказать в ее пользу) вовсе не находила, что "Гамлет" и "Король Лир" выше ее понимания.[14.21]