Шекспир курит в сторонке

– Это не то, о чем вы подумали! Совсем-совсем не то!

– За неделю до этого Илья чистил бассейн, – продолжала я, – он оставил кофры с реактивами в комнате отдыха, ходил туда-сюда, а потом, в очередной раз зайдя за порцией химикатов, обнаружил вас за рассматриванием его бутылки. Ранее вы никогда не проявляли интереса к работе Ильи, а тут стали его расспрашивать. Как действуют средства? Можно ли ими отравиться насмерть? Каковы они на вкус? Долго ли действуют яды?

Илья удивился, но ответил на все вопросы. Дома он заметил, что из одной емкости, содержащей самый сильный раствор, отлита малая толика. Парень очень аккуратен, у него на все бутылки-банки нанесены деления, чистильщик тщательно записывает расход средств. Зоя Владимировна, думаю, сначала вы планировали отравить Бориса при помощи украденного вещества, но потом изменили план. Полагаю, муж часто рассказывал вам о Павлике, вы отлично знали: паук беспомощен в темноте, бояться нечего. Муж выпил снотворное, оставалось посадить ему на шею чужое насекомое, поменять Павлушу на Эдди. Спросите про улику? Она непременно отыщется. Сейчас наш эксперт ищет отпечатки пальцев внутри резиновых перчаток, как вы думаете, чьи они будут?

– Дура! – коротко взвизгнула Агишева, забыв об имидже княгини. – Идиотка чертова!

Затем она схватила трубку, нажала на кнопки и произнесла:

– Беги сюда скорей.

Несколько минут мы провели в молчании, потом послышались торопливые шаги, в гостиную внесся запыхавшийся Степан Сергеевич.

Зоя встала и протянула к нему руки.

– Дорогой, расскажи, где мы были в ночь на первое мая.

Глава 29

Степан Сергеевич обвел собравшихся тяжелым взглядом.

– Что здесь происходит?

Агишева бросилась Козихину на грудь.

– Милый, они уверены, что я отравила Бориса!

Степан скривился.

– Дураки, да?

– Объясни им все, – всхлипнула Зоя.

Банкир плюхнулся на диван рядом с Коробком.

– Ладно. Мы были вместе.

– Ночью? – ошалело спросила я.

Агишева кивнула.

– Да. У нас любовь.

Я на время потеряла дар речи, а Федор спокойно спросил:

– И где же вы находились? Насколько я знаю, господин Козихин улетел за границу.

Степан ухмыльнулся.

– Не-а. Это для отвода глаз. Мы не хотели скандала, решили по-тихому все устроить. Борька мне друг был, лучший.

– Не очень-то хорошо с его женой спать, – протянул Димон, – невоспитанность какая!

Козихин не понял иронии.

– Ну да. Только что поделать, если любовь? Зоюшка очень мучилась, переживала, у нее тонкая душа, но мы друг друга обожаем. Я хотел разрубить узел одним махом, пойти к Борьке и честно ему сказать: «Прости, братан, но так уж вышло, не держи на меня зла. Готов тебе любую сумму откупных заплатить». Но Зоюшка меня удержала, объяснила:

– Степа, скандал тебе повредит, от банкира ожидают безупречной репутации. Давай пока проверим наши чувства и, если они окажутся крепкими, тогда осторожно начнем решать проблему. Тебе не нужна слава человека, который уводит чужих жен. Люди должны быть уверены в добропорядочности того, кому доверяют свои деньги.

Зоюшка невероятно умна. Знаете, она из древнего княжеского, но обедневшего рода? Наши тут считают Агишеву несметно богатой, но Зоенька мне рассказала правду. Фишку про ее миллиарды Борька распустил, Зоя за него от отчаяния замуж вышла, он ей совсем не подходил. У нее происхождение царское, благородство в крови. Я и помыслить не мог, что такая женщина меня заметит. Дурак был, на циркачек смотрел, вел себя как кретин. А в феврале Зоюшка ко мне подошла и сказала:

– Степан Сергеевич, вы лучший друг Бориса, я в некотором роде за вас несу ответственность, поэтому набралась окаянства и хочу сказать: вам не пристало с подобными девушками на люди показываться. Аврора вызывает у окружающих смех, к вам относятся как к человеку, который привел с собой дурно воспитанную собачку. Животное нагадило в гостиной, хозяйка улыбается сквозь зубы, а остальные хихикают.

И я понял: точно, права она. Вот так у нас и началось.

– Степа, ты лучше скажи про тридцатое апреля, – проныла Агишева.

Козихин заулыбался.