Шекспир мне друг, но истина дороже

– Ну а потом в полном соответствии с классикой жанра появилась Валерия, и все закончилось. И знаете, как-то очень быстро закончилось. Сначала Виталий вывел меня из всех спектаклей, потом стал ставить для нее. Я сразу все поняла, но никаких скандалов не закатывала. Разве можно?.. Мне кажется, он был мне за это благодарен. У меня просто какая-то болезнь, я не могу выяснять отношений, не умею, терпеть не могу. Я решила жить, как живется. У меня дом, сад – у нас на той стороне небольшой садик, а без работы я могу обойтись. Я все же не настоящая актриса, которая умирает, если три дня не выходит на сцену. Я-то точно знала, что не умру, даже если больше никогда не выйду.

– А почему?…

– Что?

– Почему вы сразу сдали все позиции? – осведомился Федя. – Почему вы не послали эту Валерию к свиньям?

– Не знаю, – удивилась Лариса Николаевна. – Виталий ее полюбил, а меня разлюбил. Не могла же я его заставить полюбить меня опять!..

– Наверное, нет, – согласился Федя. – Но она много лет отравляла вам жизнь, а вы сидели здесь и еще… в садике и ничего не предпринимали! Почему?

– А что можно было предпринять?

– Не знаю. Пожаловаться Юриванычу, он бы ее уволил.

– И что изменилось бы?

– Я не знаю! – раздраженно повторил Федя Величковский. – Может, и ничего. Вы ведь ничего не предпринимали, решили терпеть и страдать, да?

– Конечно, какое-то время я страдала, – согласилась Лариса почти весело. – А потом перестала. Я решила, что мне тоже пришла пора его разлюбить, и я разлюбила.

– Ловко, – оценил Федя.

– Только я никак не ожидала, что Виталий станет со мной разводиться. Вот это, знаете, был удар. Тут я поняла, что, видимо, мне придется бороться.

– Но он же… пожилой. Как он мог влюбиться?! Так не бывает.

– Ну, не такой уж он пожилой! Шестьдесят два года для современного мужчины не возраст.

Федя Величковский подумал, что шестьдесят два года – еще какой возраст для мужчины! Кажется, Ной дожил до девятисот лет и еще кто-то там дожил, а это все одно и то же, и шестьдесят, и девятьсот – уже прилично, во всяком случае, не до глупостей и любовных историй!..

– Почему Валерия хотела за него выйти, за вашего мужа? У нее свой муж есть, а роли, как я понимаю, Виталий Васильевич ей и так давал.

– Как зачем? – совсем уж развеселилась Лариса Николаевна. – Он же состоятельный человек! Можно даже сказать, богатый!.. А ее нынешний муж декоратор на копеечном жалованьи! Он, кстати, тоже пострадавшая сторона, этот Валерий. Я точно не знаю, он ее любит или ненавидит – но очень сильно. Он вообще сильный человек. Она собралась от него уйти к богатому.

– Кто богатый? – тупо спросил Федя.

– Боже мой, Виталий Васильевич, кто же еще!.. Я думаю, она сначала или не знала, или не придавала этому значения. А когда узнала, стала настаивать на разводе. Ей хотелось не только ролей, но и денег. И я ее понимаю.

– Каких денег? – спросил Федя. – Ваш муж получал гонорары, как в Голливуде?

– Да при чем тут гонорары?! Мы никогда не жили на его гонорары.

Федя, закинув голову, резким движением вылил в себя остатки кофе и поставил чашку на блюдце. Блюдце звякнуло.

– Лариса Николаевна, – сказал он и ладонью разгладил скатерть, – я не очень понимаю, о чем вы говорите. Ваш муж, режиссер Верховенцев, был богатым человеком?..

Она кивнула как ни в чем не бывало и налила ему еще кофе.

«…У него ничего не осталось, – пронеслось у Феди в голове. – Небось все тратил на эту свою!.. Одни долги. На что она будет жить? Может, Юриваныч что-нибудь придумает?»

– Нет, вы не подумайте, – Лариса Николаевна улыбнулась, – что он миллионер, как все эти… новые! Разумеется, золотых приисков у нас нет, но живем мы вполне… достойной и свободной жизнью. То есть жили. У Виталия очень интересная семья – была. Была когда-то. Теперь уж все умерли, и Виталий тоже умер.

Глаза у нее налились слезами, но она не заплакала. Она глубоко вдохнула, выпрямилась, посидела молча, и когда Федя в следующий раз взглянул, никаких слез не было в ее глазах. Высохли. Исчезли.

Может, она и впрямь превосходная актриса!.. Была! Была когда-то.

– Виталий родился в пятьдесят третьем году, как раз умер Сталин. Вы слышали что-нибудь о Сталине?

Федя сказал, что слышал кое-что.

– Ну вот. Он умер, и людей перестали расстреливать, пытать и ссылать. И все вздохнули немного свободней, чем раньше. Отец Виталия работал на прядильной фабрике инженером, а его дядя, брат отца, в министерстве легкой промышленности. И вот этому дяде как-то удалось устроить отца Виталия в Совэкспортматериалы, была такая могущественная организация! Она торговала с заграницей, уж точно не знаю чем, по-моему, всем подряд. Под «материалы» ведь может подойти все, что угодно, правильно?

Федя согласился, что, должно быть, правильно.

– А дядя со временем перешел во Внешторг, это еще более могущественная организация!.. Они оба были очень ловкими и оборотистыми людьми. Они заключали какие-то контракты, получали деньги, как я понимаю, немалые, и умели часть этих денег…

– Прикарманивать, – подсказал Федя.

Лариса Николаевна кивнула.