Шекспир. Жизнь и произведения

Нам теперь совершенно непонятно, как человек с такими громадными заслугами мог быть в Англии самым ненавистным человеком. В наших глазах Рэлей является — по меткому выражению Гардинера — тем деятелем, который обладал более широкими способностями, чем все члены государственного совета вместе взятые, или той личностью, которая играла ту же роль на поприще активной деятельности, какую играл Шекспир в области фантазии, а Бэкон в сфере отвлеченной мысли. Но в момент своего ареста Рэлей действительно был предметом всеобщей ненависти. Многие ненавидели в нем врага Эссекса. Молва гласила, что Рэлей издевался над Эссексом в его предсмертный час. В 1618 г. сам Рэлей писал по этому поводу: «Говорили, что я преследовал лорда Эссекса, утверждали, будто я спокойно курил свою трубку, когда он всходил на эшафот. Но я призываю Бога в свидетели, что я плакал, когда он умирал. Я принадлежал, правда, к противной партии, но я знал, что он был благородный человек. Те, которые натравили меня на него, преследовали впоследствии меня самого» (очевидно, намек на Сесиля).

Обвинение, которое было совершенно безосновательно, встретило, однако, сочувствие. Рэлея возненавидели также за другие, еще более безрассудные мотивы. Из одного письма Рэлея, написанного в последние дни царствования Елизаветы, видно, что все содержатели гостиниц обвиняли его в введении нового налога, который был в действительности делом самой королевы, жадной до денег В этом письме он просит Сесиля побудить Елизавету отменить упомянутый налог «Иначе я не могу жить», — говорит он. — «Я не могу показаться на улице, не могу проезжать через те города, где много гостиниц!» Словом, причиной всеобщей ненависти было величие этого человека, сознавшего вполне свою цену и незнакомого с лестью и низкопоклонством. Правда, высокая, крепкая, несколько сутуловатая фигура Рэлея, здоровый цвет его лица и открытое выражение должны были невольно привлекать к себе и располагать к нему народ. Но как истинный сын Ренессанса он возмущал своей гордостью, своей страстью к роскоши. Он тратил громадные деньги на наряды и любил украшать себя с ног до головы драгоценными камнями, подобно персидскому шаху или индийскому радже. Когда его арестовали в 1603 г. на нем нашли на 4000 фун. бриллиантов; когда он был арестован окончательно в 1618 г., его карманы были переполнены алмазами и другими драгоценными камнями, которые он впопыхах сорвал со своего наряда. Но подчиненные обожали его. Они ценили его сердце, ум и энергию. С другой стороны, толпа, которую он презирал, и царедворцы, с которыми он соперничал из-за благосклонности Елизаветы, называли его бесстыдным нахалом. Они сумели добиться того, что Рэлею при всех его успехах и заслугах не доверили место главнокомандующего, даже место командира морских сил, которые он так прославил. В последние годы царствования Елизаветы он мечтал сделаться членом государственного совета, но его желание не было удовлетворено.

Теперь ему было пятьдесят с лишним лет. Он преждевременно состарился. При открытии католического заговора Уотсона был заподозрен один из ненадежных друзей Рэлея, лорд Кобгем, а потом подозрение пало на самого Рэлея: его обвинили в том, что он думал низложить короля и возвести на престол Арабеллу Стюарт, другими словами, его обвинили в государственной измене.

Каждый, заподозренный тогда в этом преступлении, погиб бы неминуемо даже в том случае, если был в действительности неповинен. «Столетие спустя, — говорит Гардинер, — приведенные улики вызвали бы на лице Рэлея только улыбку». Но в то время законы были жестоки и несправедливы. Обвиняемый считался виновным до тех пор, пока не докажет свою невинность. Никто не имел права быть его адвокатом. Без всякой подготовки, в самый короткий срок он должен был опровергать обвинительный акт, на составление которого было потрачено много времени и труда. Рэлея обвиняли также в намерении облегчить испанским войскам высадку на английский берег. Этого обвинения было вполне достаточно, чтобы сделать его антипатичным человеком. Совершенно естественно, что Рэлей сделал, через несколько дней после обнародования обвинительного акта, попытку покончить с собою. Знаменитое письмо, отправленное им накануне покушения жене, выражает как нельзя лучше отчаяние великого человека, который мог бороться с судьбой, но не победить ее.