Шел десятый год санкций или Интернет по талонам

Покосившись в сторону реактора, Василий снова печально вздохнул. Уран тоже заканчивался. Хотя, не так быстро, как все остальное. По идее, до медвежьего пайка дотянуть должны. Еще стержня три или четыре в подполе лежит, но, если морозы осерчают да затянутся, придется обычную печь дровами топить. А их еще натаскать из леса надо. И медведь в этом деле не поможет. Вообще, непонятно, зачем ему эта зверюга. Все, что умеет – водку жрать да на балалайке наяривать. Да еще летом на ежей охотиться да шкурки сдирать. Василий вечерами тушки коптит, а из шкурок рукавицы шьет. Рукавицы эти потом в школах КГБ воспитателями используются. Те своих воспитанников постоянно в ежовых рукавицах держат. Ну а как еще с ними можно, ведь в школы не абы кого берут. Выучиться надо многому, а как научишь, когда класс на головах стоит. Вот проходит наставник, да руками в рукавицах подзатыльники направо и налево раздает, а рукавички ежовые со всеми иголочками. То-то и оно. Не каждый мастер такое сработает. Разве что на зоне лучше могут, ну да у них и машинки специальные. А у него, Василия, токмо медведь и простая иголка из нержавеющей стали – приз за победу в конкурсе.

Собственно, ежиков тоже почти не осталось. Где-то завалялся копченый барсук, да сплавщики возвращались назад по осени, подарили осетра копченого огроменного. Но это они с медведем не трогали, это на День Победы оставлено. Как раз половодье, подвоз продуктов будет затруднен, овощи подъедятся, свежих еще не появится, а у них такой пир. Будет генеральный секретарь партии выступать с речью перед парадом, они с медведем достанут из подвала осетра да барсука, водрузят бочонок капусты квашеной да моченой брусники на стол, откроют бутылку портвейна, что каждый год выдают в подарке вместе с вафлям, соевыми батончиками и пачкой серых макарон, и поднимут стаканы за здоровье великого правителя. А то, что будут просить потерпеть еще немного – ничего страшного. Они потерпят, не проблема. Сколько уже терпят? Десять лет прошло? Ничего, и еще десять потерпеть можно. Оно что, летом путевку обещали дать. В Крым поехать не получится, в Сочи тоже – туда только партийные ездят, да работники КГБ не ниже среднего звена. А ему что, ему ничего, можно и на Сахалин скататься, на острова, в бинокль на Японию посмотреть. На островах даже площадку специальную оборудовали. Кидаешь пять рублей и смотришь через биноклю. Можно и со своим, но где его по нынешним временам купишь? Лесникам они не полагаются.

– Я ушел, – окликнул Василий медведя, поднял мешок и вышел из избы. Храп прервался на секунду, но потом снова возобновился, даже сильнее, чем был. – Вот непутевое животное…

Василию без медведя было нельзя. Коли ты лесник, да еще в такой глуши, то медведь обязательно должен быть. Их там всего-то две деревни, да его изба в лесу. Одна деревня главная – в ней располагался опорный пункт КГБ, во главе которого стоял товарищ майор. Мужик он был неплохой. Пил в меру, баб щупал разумно, сразу никого не волок на правеж, прежде разбирался что к чему. Еще медпункт располагался с фельдшером и санитаром, да пост МЧС, в котором сидел наблюдатель и передавал в райцентр информацию о пожарах или половодье. Ну и артель грибников-ягодников. Они собирали все, что можно было собирать в лесу от орехов, грибов и ягод, до всяких корешков и травок, и сдавали государству. В свободное время копошились на своих огородиках или рыбу ловили, которая не разводная, а самая обычная. В другой рыбоводческое хозяйство, в котором разводили осетров, форель и корюшку. Не бедствовали. Леснику, за то, что изредка прикрывал глаза на поваленную без разрешения сосну, подносили то мешок картошки, то моркови или еще каких овощей. Много Василий не брал, так, чтобы им с медведем хватало. Все ж таки они не абы кто, талоны на макароны серые и гречку получают, а два раза в год им консервы завозят да медведю особый корм. Самому медведю до того и вовсе не было никакого дела, особенно, если стаканчик нальют. Тогда, хоть весь лес вывози.