Шел снег

— Сир, мы только что потеряли не менее двух тысяч человек. Сколько же раненых мы сможем взять с собой в это преследование? Не лучше ли пока не наступили морозы, вернуться, как можно быстрее в Смоленск.

— Погода прекрасная, — отрезал император, — и продержится она еще целую неделю. А к тому времени мы будем в безопасности.

— В Калуге?

— Там мы отдохнем, запасемся провиантом, получим подкрепление…

— Зима может наступить в любой день, сир.

— Неделя, повторяю вам!

— Давайте поторопимся, — предложил Мюрат. — При форсированном марше мы через неделю будем в Смоленске.

— При форсированном марше! — с иронией в голосе произнес маршал Даву. — По разоренной местности и с пустым желудком? Потому как, разумеется, Неаполитанский король предлагает нам пойти по старой дороге!

— Но она самая короткая!

— А что предлагаете вы? — сухо спросил император, обращаясь к Даву.

— Предлагаю вот эту промежуточную дорогу на Юхнов, — ответил маршал, уткнувшись в карту носом, на кончике которого висели круглые очки.

— Потеря времени! — возразил Мюрат.

— В этом районе, по крайней мере, не было сражений, и мы сможем найти там провиант, которого уже не хватает.

— Хватит спорить! — сказал Наполеон, сметая рукавом карты со стола. — Решать буду я.

— Мы ждем ваших указаний, сир.

— Выступаем завтра!

Члены совета в молчании покидали помещение. Император задержал начальника штаба:

— Бертье, а что думаете обо всем этом вы?

— Мы уже не в состоянии дать сражение.

— Однако я прав, я это знаю. Кутузов! Стоит его толкнуть, и он повалится!

— Быстрое продвижение войск, сир, вынудит нас бросить раненых и гражданских…

— Гражданских, вот еще одно наказание!

— Мы обещали им защиту. Что касается раненых, то мы обязаны их везти, иначе остальные солдаты потеряют веру в ваше величество.

— Пусть Даву отправит отряд кавалерии для разведки его хваленой дороги. Ну, а к какому решению склоняетесь вы, Бертье?

— Надо скорее идти на Смоленск.

— По этой разоренной дороге?

— Но она и в самом деле самая короткая.

— Пригласите доктора Ювана, пусть срочно явится.

Император подобрал с пола карты и свои планы походов на Россию, Турцию, Центральную Азию, Индию. Обстоятельства ставили крест на его мечтах. Он взвешивал аргументы каждого. Неужели придется запереться в Смоленске и стать там на зимние квартиры? В этих раздумьях его застал вошедший Юван.

— Юван, чертов шарлатан, приготовьте мне то, о чем мы с вами говорили.

— Этой ночью?

Император требовал яд, придуманный когда-то Кабанисом[6] для Коннорсе[7], и состав которого восстановил его парижский врач Корвизар[8]: опий, белладонна, чемерица… Он будет носить мешочек с этой смесью под шерстяным жилетом. Узнай его этим утром казачий офицер, то непременно попытался бы взять в плен. А что дальше? Отправили бы в железной клетке в Петербург? Такое может повториться, а он не желал попадать в руки русских живым.

Людская река повернула на север, чтобы выйти на дорогу, по которой в начале осени они шли в противоположном направлении. Ветер становился все холоднее, и люди закутывались, кто во что мог. Д’Эрбини надел под плащ подстежку на лисьем меху. Полен где-то раздобыл красный капор с горностаевой отделкой, поверх которого надел шапку, и в таком был похож на прелата. Люди и лошади медленно брели вдоль высившихся стеной угрюмых темно-зеленых елей и сбросивших листву берез.

— Господин капитан, — озабоченно сказал слуга, подгоняя своего осла к лошади хозяина, — мне кажется, что мы едем по кругу.

— Успокойся! Или ты считаешь себя умнее императора?

— Я пытаюсь понять, господин капитан.

— Он в здравом уме.

— Мы уже десять дней в дороге, а отъехали всего на двенадцать или тринадцать лье от Москвы.

— С чего ты взял?

— Узнаю эту местность…

Дорога вывела их к реке, которую предстояло перейти вброд по пояс в ледяной воде. Артиллерия уже начала переправу. Колеса пушек вязли в илистом дне, и солдаты, стоя по колено в студеной воде, помогали лошадям вытаскивать на берег тяжелые орудия. И все же несколько пушек пришлось отцепить и бросить в реке после безуспешных попыток выкатить их на берег.