Шел снег

Шел снег. Он нес с собой разгром и пораженье.
Впервые голову склонил орел сражений.
За императором брели его войска,
А позади была горящая Москва.
Шел снег. Обрушила зима свои лавины.
За белизной равнин вновь белые равнины.
Знамена брошены. От инея бела,
Как стадо армия великая брела.
Ни флангов не было, ни центра — все смешалось.
Одно прибежище для раненых осталось —
Под брюхом мертвых лошадей. И по утрам
Горнисты на посту, прижав свой горн к губам,
Не поднимали бивуак; они в молчанье
Стояли: превратил мороз их в изваянья.
Шел снег. И, падая, нес ядра и картечь;
И, пережившие так много битв и сеч,
Вдруг чувствовали страх седые гренадеры.
Шел снег, все время шел! На снежные просторы
Обрушивался вихрь, и не было вокруг
Ни хлеба, ни жилья — лишь безысходность мук.
Не люди смертные с живой душой и телом —
Немые призраки брели в тумане белом,
Процессия теней под черным небом шла.
Пустыня страшная, где царствовала мгла,
Безмолвной мстительницей им в глаза глядела,
И падал, падал снег. Свое он делал дело:
Для этой армии он белый саван ткал…
Перевод М. Кудинова

На кого был похож Наполеон? Мы слишком мало знаем об этом, поскольку портретная живопись вводит нас в заблуждение. Одни лишь испанцы оставили до жестокости реалистичные портреты своих правителей: вырождающиеся принцы с уродливой внешностью, дегенеративные принцессы с припухшими глазами и длинными носами на картинах Веласкеса и Гойи. Наша портретная живопись была лощеной и льстивой. Это относится к картинам Жерара и Детайя, на которых мы видим моложавого императора — худощавого и бодрого, хотя Верещагин в ту же пору пишет его полным и одутловатым. Единственный пример правдивой живописи мы находим в официальном портрете Людовика XIV: Риге запечатлел лицо постаревшего монарха, а ученики художника дописали все остальное, соединив лицо старика с телом молодого человека. От этого картина стала выглядеть несколько странно. Пойдите в Лувр и взгляните на нее. Это Наполеон? Вопрос остается без правдивого ответа. Облик императора зависит от того, как к нему относится автор.

Остановитесь лучше в Лондонском музее восковых фигур на Мерлибон Роуд перед масками, которые прямо-таки озадачивают своим реализмом. Во времена Французской революции мадам Тюссо отправлялась по утрам на кладбища, где закапывали обезглавленных накануне жертв гильотины. Она отмывала отрубленные головы от крови и опилок, наносила на лица раствор из окиси свинца и льняного масла, а потом делала гипсовый слепок, который служил ей формой для восковых масок. Марат, Филипп Равенство, Эбер, Демулен, Дантон — тайком, а то и при соучастии палачей, она сделала их посмертные маски, которые не заменит никакая картина: они уже не позировали, они спали с застывшим от жестокой смерти лицом. Будто загипнотизированный стоял я у входа в комнату Ужасов перед восковой головой Робеспьера. Террор подходил к концу: чувствуется, что мадам Тюссо уже не торопилась. В итоге портрет получился очень точным, говорят, самым достоверным в ее коллекции. Так вот, эта восковая голова Робеспьера несколько отличается от привычных его портретов. Перед нами менее сосредоточенное лицо, не слишком выпуклый лоб, не такие уж тонкие губы и даже некоторое подобие усмешки на них.

Когда Марсель Брион описывал жизнь Лоренцо Великолепного, он не стал доверяться художникам. Гоззоли изобразил белокурого ангела с вьющимися волосами, похожего на гермафродита, Гирландайо — боксера, Вазари — плута. Бриону попадается посмертная маска: это настоящий Лоренцо, ему сорок три года, и в его морщинах видна целая жизнь: кривой нос, квадратное лицо, щетинистые усы, широкий, почти безгубый рот, но за внешней грубостью просматривалось необычайное спокойствие.