Шелепин

Работники горкома пытались что-то сказать, но толпа хотела видеть москвичей, требовала, чтобы перед ней выступил Микоян. Но когда манифестация приблизилась к зданию горкома партии, московских руководителей эвакуировали в военный городок, где они были в безопасности. Побеседовать с рабочими, объяснить им политику партии и правительства московские товарищи не пожелали. Толпа возмутилась.

Комитет государственной безопасности представляли заместители председателя Николай Степанович Захаров и Петр Иванович Ивашутин. Народа на площади не убывало, люди пытались захватить здание горкома партии и заодно горотдел милиции с требованием освободить арестованных рабочих.

«Я стоял на балконе этого здания, – вспоминал генерал Захаров, – когда из толпы полетели кирпичи и камни. Руководители города (я захожу в кабинет, а там никого) бежали, вместо того чтобы идти к народу. Я, не найдя никого из руководства, вынужден был с третьего этажа тыльной стороны здания спуститься на землю по водосточной трубе».

Представителей рабочих отвезли в военный городок, где с ними беседовал Флор Романович Козлов.

Ему и другим руководителям партии, возможно, впервые в жизни пришлось выслушать откровенные требования людей, которыми они управляли. Но разговора не получилось. Козлов велел успокоить толпу и прекратить беспорядки. К этому времени уже было принято решение пустить в ход оружие. Партийные руководители заняли жесткую позицию, считали, что с бунтовщиками разговаривать не о чем.

Московское начальство потребовало от военных разогнать демонстрацию. Командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал Исса Александрович Плиев получил от министра обороны маршала Малиновского приказ действовать.

Когда прозвучали выстрелы, толпа решила, что стреляют холостыми. Но когда упали первые убитые, люди побежали…

В записке КГБ, отправленной в ЦК, говорилось, что «после ликвидации массовых беспорядков подобрано двадцать трупов, из них две женщины, которые захоронены в разных местах области». В городе ввели комендантский час. Тем не менее 3 июня человек пятьсот вновь собрались в центре города. Для них через репродукторы транслировалось выступление Козлова:

– Повышение цен продиктовано заботой об улучшении благосостояния народа. Для того, чтобы завтра иметь в достатке мясо, масло, молоко, для того, чтобы завтра жить лучше, сегодня приходится идти на издержки. Это меры временные, и они в ближайшие год-два принесут хорошие результаты, и мы добьемся в нашей стране изобилия продуктов питания, снижения цен и повышения жизненного уровня.

Партийный актив и дружинники постепенно рассеяли толпу. В городе начались аресты. Семь человек расстреляли. Приговор был шит белыми нитками. Вместо обвинения в массовых беспорядках их судили по статье 77 Уголовного кодекса (бандитизм), предусматривавшей смертную казнь. Больше ста задержанных приговорили к различным срокам тюремного заключения.

10 июня Фрол Романович Козлов рассказывал на президиуме ЦК о событиях в Новочеркасске. Хрущев похвалил его за решительность:

– Хорошо провели акцию.

14 июня председатель Комитета госбезопасности Семичастный доложил Хрущеву:

«Во время массовых беспорядков в Новочеркасске всего убито 23 человека, из них 18 опознано, личности 5 человек не установлены.»

Комитет госбезопасности критиковали за слабую агентурную работу. Хрущев распорядился:

– Усилить работу органов КГБ. Подготовить предложения товарищам Шелепину, Семичастному и Ивашутину.

Вскоре приняли постановление, в котором говорилось:

«Разрешить КГБ СССР увеличить штатную численность контрразведывательных подразделений территориальных органов КГБ на 400 военнослужащих».

Первого секретаря Ростовского обкома Александра Басова отправили в Гавану – главным советником-организатором при правительстве Кубы по вопросам животноводства. Это было наказание.

Весной 1962 года у Хрущева мелькнула мысль отправить Шелепина в Ленинград первым секретарем обкома вместо Ивана Васильевича Спиридонова.

Собственно, Спиридонова, бывшего директор завода «Госмерт», сам Хрущев же и поднимал. На ХХ11 съезде, как и Шелепина, сделал Спиридонова еще и секретарем ЦК. Но быстро в нем разочаровался. Это с Никитой Сергеевичем случалось часто. Он лишил Ивана Спиридонова всех партийных должностей и пересадил в почетное, но безвластное кресло председателя Совета Союза Верховного Совета СССР.

И предложил Шелепину перебраться в Ленинград. Александр Николаевич отказался. Видимо, ему показалось, что секретарю ЦК ехать в Ленинград секретарем обкома – если не понижение, то во всяком случае шаг в сторону. Похоже, это была ошибка. Политической биографии Шелепина не хватало опыта руководства крупными партийными организациями, для будущей карьеры это был недостаток. Работа руководителем крупнейшей Ленинградской области придала бы ему авторитета.

По словам сына Хрущева, Никита Сергеевич говорил в семейном кругу о Шелепине:

– Жаль, а посидел бы несколько лет в Ленинграде, набил бы руку, и можно было бы его рекомендовать на место Козлова.