Шелепин

Такой набор должностей сделал Шелепина одним из самых влиятельных в стране людей. Некоторые историки даже делают вывод, что реальная власть в стране постепенно переходила от Хрущева к Шелепину. На местах руководитель областного комитета партгосконтроля автоматически избирался секретарем обкома и заместителем председателя облисполкома. Тем самым контролеры обретали независимость от местных органов.

Через несколько дней после пленума, 27 ноября, было принято формальное решение образовать Комитет партгосконтроля, а еще через день, на заседании президиума ЦК, возник вопрос о статусе комитета и о материальном положении его сотрудников.

– Мы разговаривали с Шелепиным, – сказал Хрущев, – были разные варианты организационной структуры этих органов, и мы договорились, что партийно-государственные органы должны создаваться однообразно и в Союзе, и в республиках, и в областях. Надо, видимо, иметь секретаря обкома и в том, и в другом обкоме и, видимо, заместителя или начальника отдела советско-партийного контроля. А уже в производственном управлении будет уполномоченный, тоже с группой или один – это платные.

Хрущев ликвидировал сельские райкомы, аппарат на селе был представлен парткомами производственных управлений.

Никита Сергеевич посмотрел на Шелепина:

– А главным образом, будут привлечены люди на общественных началах. Важно больше привлекать общественность и поменьше создавать платный аппарат. Помню, раньше существовали рабочие кооперативы, в которых дежурили члены правления. Дежурство было ежедневным в течение всех часов работы кооператива. Работала и ревизионная комиссия, которая в конце месяца снимала остатки, взвешивала весь товар, подсчитывала. Контроль был строго налажен. В шестнадцатом году, перед революцией, я был не то членом правления, не то членом ревизионной комиссии на руднике и знаю, какое это колготное дело.

Секретарь ЦК Фрол Козлов, занимавшийся партийными кадрами, предложил:

– Секретари получат заработную плату в обкоме партии, а весь аппарат будут содержать советские органы, чтобы не брать аппарат на партийный бюджет.

Шелепин возразил:

– По материальному и правовому положению сотрудников исполкомов надо приравнять к работникам партийных органов, а обеспечение пусть идет по советскому бюджету, а то получается большая разница. Инструктор обкома партии зарплату получает в два раза больше инструктора облисполкома. Мы бы просили по зарплате приравнять к партийному аппарату.

Хрущев недовольно буркнул:

– Вы подходите с меркой – лучше там, где больше платят. Это важный показатель, но не главный.

– Мне трудно быть ведомственником, – отверг обвинение Шелепин, – потому что ничего еще нет.

– Не будем сейчас решать, – сказал Хрущев, – давайте подсчитаем и посмотрим. Видимо, то, что вы предлагаете, не подойдет. Если мы будем проводить по бюджету советских органов, то сразу бросится в глаза, что ставки разные. Это не годится.

– Я подсчитал, что положено на содержание этого аппарата, – начал Шелепин.

Но Хрущев не дал ему договорить:

– Вряд ли будет правильным становиться на такую позицию. Зачем нам показывать, что партия имеет большой бюджет? Может быть, аппарату госконтроля установить особые ставки?

– Правильно, – поддержал его Козлов.

– Пусть представят разработанные и обоснованные предложения, – подал голос Косыгин, – и тогда рассмотрим.

– Механически переносить на партийный бюджет не следует, – гнул свое Козлов, защищая свою кассу и не желая повышать статус подчиненных Шелепина.

– Да, это будет попахивать конвертами, – согласился Никита Сергеевич.

При Сталине всему высшему чиновничеству тайно выдавали вторую зарплату (иногда большую, чем официальная) – в конвертах, с которой не платились не только налоги, но и партийные взносы. Хрущев покончил с этой практикой.

– Вывести их из общей сетки, – предложил Косыгин, – чтобы заработная плата была выше. Это нужно для того, чтобы привлечь квалифицированные кадры.

– Да, они же будут заниматься и ревизией, – согласился Хрущев, – так что им нужно создать материальную независимость.

– Они должны получать не больше, чем инструктор обкома, – сказал Шелепин, чтобы Козлов и другие не думали, будто в новой структуре люди будут получать больше, чем в партийном аппарате.

Комиссия в составе Козлова, Брежнева, Микояна, Косыгина, Воронова, Суслова и Шелепина была создана для рассмотрения проектов структуры и штатов Комитета партийно-государственного контроля ЦК КПСС и Совета министров, а также положения о комитете.

Отделы и сектора комитета соответствовали структуре аппарата ЦК партии. Работа у Шелепина в комитете считалась престижной, на роль начальников отделов и их заместителей брали первых секретарей обкомов. Номенклатура должностей тоже соответствовала цековской – инспектор, заведующий сектором, заместитель заведующего отделом, завотделом. В центральном аппарате работало примерно четыреста пятьдесят человек, значительно больше, чем предполагал Хрущев, но меньше, чем в каком-нибудь союзном министерстве.