Шелест 2 (СИ)

Поклонившись Тульевой, я предложил ей руку, и мы направились в центр зала. Мария недолго горевала по поводу моего предательства, тут же утешившись тем, что пригласила какого-то нескладного дворянина. Ну что сказать, хороший ход. Он и сам не решит, что сразил великую княжну своим неотразимым видом, и другие не станут делать никаких далеко идущих предположений.

— Удивлены? — идя со мной об руку, поинтересовалась Тульева.

— Признаться, да.

— Отчего же? Сомневаетесь в том, что можете заинтересовать взрослую женщину.

— О-о нет, в этом я ничуть не сомневаюсь. Более того, точно знаю, что интересую зрелых дам, и вовсе не из-за возобладания у них материнских чувств. Просто, я видел, как на меня нацеливаются молодые прелестницы, и Мария Ивановна взялась защитить меня от их посягательств, хотя и не преуспела в этом. И мне вот интересно, как могло случиться, что вы оказались рядом так вовремя, чтобы опередить даже её?

Загремела музыка, и они начали танец. Ригодон довольно задорный танец, но он всё же парный, а потому было бы желание поговорить. Правда, приходилось время от времени прерываться, порой ожидая ответа, пока очередное па не сводило их вместе. Но беседа всё же складывалась.

— Не только вы умеете играть в эти игры… — произнесла она, и мы разошлись в танце.

— Подход к Косину и у меня имеется, чтобы организовать всё вовремя… — вновь бросила она, и мы опять разошлись.

— Уверены, что нам есть смысл оставаться в зале? Может прогуляемся в саду? — произнёс уже я, когда мы опять сошлись.

Вообще, с таким бодрым танцем особо не поговоришь, к тому же нужно соблюдать приличия, и постараться не быть услышанными другими. Хотя и не сказать, что разговаривали только мы, и я не особо слышал о чем беседовали другие пары, поэтому присутствовала надежда, что не услышат и нас. Впрочем, мне оно как-то параллельно, как и вдове особо париться не приходится.

— Как выйдете за ворота, поверните направо, я буду ждать вас в карете, — когда я сопровождал Тульеву к поджидающему её майору, произнесла она.

— Я не заставлю себя долго ждать, заверил её я.

Сдав свою партнёршу с рук на руки, я вернулся к Марии, которая смотрела на меня с плохо прикрытой иронией. И мне это нравилось всё меньше и меньше. Что же такого знает она, чего не знаю я.

— Это и есть ваше средство от охотниц на вашу руку и сердце? — поинтересовалась она.

— Не сказал бы, что я имел ввиду именно Елену Митрофановну, н-но-о… — я слегка развёл руками.

— Забавно, — произнесла Долгорукова.

— Может всё же объясните, что происходит? — спросил я.

— Ничего не происходит, — пожала она плечиками, подозвала лакея и на этот раз взяла бокал шампанского.

— Я собираюсь оставить вас на компаньонов и убыть с бала. Уверены, что не хотите ничего сказать, Мария Ивановна?

— Вы знаете с кем так мило ворковали?

— Тульева Елена Митрофановна.

— Вдова боярина Тульева, — кивая, уточнила она.

Ага. Вот отчего на меня все косятся, а у меня появилось чувство, что я лицедействую перед зрителями. Родовитая знать, это совсем не одно и то же, что и простые дворяне, пусть богатые и из древних родов. Белая кость, так сказать, среди голубых кровей. М-да. Звучит как-то…

— Боярыни устроены как-то иначе? — спросил я на грани приличий.

— О-о не-ет, наша сестра скроена одинаково. Искренне за вас рада, Пётр Анисимович, и желаю вам удачи, — как мне показалось с толикой раздражения ответила она.

Вообще-то, нормальная реакция девицы, обществу которой предпочли свидание с другой, да ещё и старухой. Но было ещё что-то. Точно было. Неужели я по-прежнему не всё ещё понимаю?

— Сдаётся мне, что вы что-то недоговариваете, — не спрашивая, а утверждая, произнёс я.

— Пётр, ты мой друг и ты не можешь вот так бросить меня на растерзание этим… — перейдя на ты не договорила она, и легонько кивнула вбок.

— Я вам не друг, Мария Ивановна, но видит бог, я вступил бы в драку с любым, кто стал бы угрожать вашей жизни. Только тут вам ничего не угрожает.

— Вот так значит?

— Значит так.

— Ладно. Можешь идти. Очень надеюсь, что ты не пожалеешь о том, что бросил меня в лихую годину.

— Бросьте, Мария Ивановна, никому из присутствующих здесь не нужна ваша жизнь, только лишь рука и сердце. Но что-то мне подсказывает, что с этим вы с лёгкостью управитесь и без меня.

Сбегая с крыльца, я надел мурмолку, и пошёл по подъездной дорожке в сторону ворот. По обочинам имелись невысокие чугунные столбики, или всё же держатели с факелами. Те практически не давали света, но в достаточной мере обозначали створ, по которому надлежало двигаться каретам.

Впрочем, и мне этого освещения было более чем достаточно, под ногами похрустывала мелкая галька, выстланная ровным слоем. Разумеется присутствовали неровности оставленные копытами и колёсами, но о них всё же сложно запнуться, если конечно не волочить ноги, а нормально их поднимать.