Шелест-3. Фаворит

— Оттого, что во время любовного акта в изнанке партнёры находятся во власти друг друга, и если кто-то задумал убить другого, сделает это без труда. Можно, конечно, держаться настороже, вот только если не отдаваться страсти, в этом случае ты просто ничего не чувствуешь. А если так, то овчинка выделки не стоит. Даже супруги не всегда отдаются астральной любви, потому что брак зачастую это расчёт. Так что таких счастливцев откровенно мало.

— Вы настолько доверяете мне?

— Либо я тебе доверяю, либо жизнь не имеет смысла. Я люблю тебя, болван.

Глава 23

— Передки с батареи!

— Передки с батареи! — дублируя комбата, выкрикнули взводные.

— Отъезжай, чего тянешь, телячья немочь, — отозвались десятники, подгоняя ездовых.

— Прицел одиннадцать! Грады! Трубка шесть секунд! — вновь команда комбата.

— Прицел одиннадцать! Грады! Трубка шесть секунд! — вторят взводные.

Часть стрелков заканчивала выставлять ежей из связанных по три пики. Расположенные перед нашими позициями в три ряда в шахматном порядке они сумеют замедлить конницу, предотвратив неминуемый удар, а там соберут свою жатву картечь и винтовки. Звучит романтично, на деле же это вонь, кровь, кишки и ошмётки тел. Когда в человека влетает рой картечи, картина выходит по-настоящему страшной.

Я наблюдал за происходящим с высоты в тридцать сажен над землёй в подвесной своего шара. Кстати, полковнику Уфимцеву понравилась идея с воздушным наблюдательным пунктом. Только шар у него побольше, и к нему подвешена плетёная корзина, в которой устроился он сам и его офицер по связи. Крупный алмаз вполне решал проблему с немалыми затратами Силы, восполнить же израсходованное не составляло труда, для чего достаточно забирать у одарённых полка всего лишь по одному разовому лимиту.

Покончив с ежами, пехота спешно заполняла пространство между орудиями в готовности сомкнуть ряды, чтобы укрыть орудия, буде такая необходимость возникнет. Всё это отрабатывалось сотни раз на учениях. И вновь, как и тогда, звучат команды офицеров, подкрепляемые матом животворящим унтеров. Солдаты косятся на десятников и из кожи вон лезут, чтобы выполнить всё надлежащим образом. Убить их вряд ли убьют, а вот от младших командиров прилетит так, что не возрадуешься.

Я нашёл взглядом своих компаньонов, занявших место в строю. Опасность им практически не грозит. С одной стороны, одарённые девятого ранга, с другой, у каждого из них двадцатикаратный «Панцирь», десятикаратная «Кольчуга», да ещё и запас на шестьдесят два люма. Экипировал я их под стать себе. Разве только у меня теперь уже десятый ранг. Ага, я такой, круче меня только яйца, выше только горы.

Так вот, достать их вряд ли достанут, зато страху нагнать несущаяся в лоб конная лава очень даже может. Присутствуют у меня пока ещё сомнения относительно крепости их духа. Так что пусть ещё малость позакаляются. Тем паче что альтернатива этому безделье в тылу.

— Беглым! Два снаряда! Пали! — практически одновременно проревели командиры батарей.

Не иначе как их действия координирует сам Уфимцев. Не то чтобы полковник не доверяет подчинённым Воронина, тот успел уже доказать, что является знающим артиллеристом и командиром. Просто разрозненную стрельбу не сравнить со слитным залпом, способным разом накрыть большую площадь.

Двадцать орудий, выставленные по фронту, грохнули каскадом, изрыгнув пламя и окутав позиции пороховым дымом, который продержался недолго, поднявшись вверх и сносимый ветром. Вдали и довольно низко над землёй начали вспухать барашки разрывов градов. Тысячи чугунных пуль устремились к цели, собирая свою кровавую дань.

С помощью «Дальнозоркости» я отлично видел, что эффект оказался выше всяческих моих ожиданий. Артиллеристов гоняли в хвост и в гриву ничуть не меньше стрелков, а скорее даже и больше. Воронин сжёг чёртову уйму пороха и израсходовал тысячи снарядов. Зато результат этих огромных трат, слитого пота и пролитой крови теперь был виден воочию.

Шпицрутены страшная штука. Проведённому через строй буквально сдирают шкуру. Пару дней после этого наказанный лежит пластом, изнывая от полученных ран, не в состоянии умереть, потому что целители поддерживают в нём жизнь. После этого его поднимают, но раны залечивают не полностью. С одной стороны, солдат вроде уже и может выполнять свои обязанности, с другой, болезненные ощущения остаются с ним.

Жёстко. Если не сказать жестоко. Но воинскую науку такой метод вгоняет в подкорку намертво. И результат я сейчас наблюдаю своими глазами. Больше тысячи татарских всадников и лошадей валятся в ковыль. Какой там сейчас стоит ор и ржание, можно только догадываться. Собирающаяся для удара конница в смятении, их вожди пока не знают, как поступить.

Растерянность татар не может быть долгой по определению, они с раннего детства воспитываются как воины. Поэтому когда хан решает собрать войско, он просто призывает мужчин, каждый из которых умеет и готов сражаться. Но храбрость и решимость порой разбиваются о лучшее вооружение и слаженные действия дисциплинированного противника.