Шелест алой травы (СИ)

Мумия направил на неё руку с тем странным металлическим устройством, и оно исторгло ужасный звук. Блондиночка тут же рухнула на колени, зажимая уши руками, а я увидела, что из-под её ладони потекла тонкая струйка крови. Мумия тут же начал бахвалиться, рассказывая всем, насколько от его дзюцу нет защиты, и, к сожалению, это было правдой — «глазом разума» я видела, как от его руки распространяются волны чакры, используя звук в качестве проводника. Сфокусированный конус поражающей волны бил по Блондиночке, и она ничем не могла от него закрыться. Ублюдочная Мумия не торопился закончить поединок, он продолжал измываться над своей жертвой, показывая себя полной мразью и ничтожеством.

Он вновь направил своё устройство на Блондиночку, и та в испуге протянула вперёд руки в отчаянном жесте, как будто желая защититься от противника. Мумия усмехнулся и медленным шагом начал подходить к ней, наслаждаясь её беспомощностью. Блондиночка же не опускала руки до тех пор, как случилось странное. Я почувствовала, как из неё вырвалась странная лёгкая чакра, которая прошла сквозь сложенные окошком пальцы рук и медленным невидимым облаком поползла к генину Ото. Тот, очевидно, не был сенсором, так как не пытался избежать действия довольно медленной техники, наоборот, шёл ей навстречу, за что и поплатился. Как только чакра Блондиночки коснулась его, та обмякла и упала на пол. Проктор не стал останавливать матч, он лишь внимательно посмотрел на Мумию.

— Проктор, я сдаюсь! — неожиданно сказал тот.

— Победитель — Ино Яманака!

Матч разочаровал. Я не узнала из него ничего, кроме того, что мне нужна защита от звука (ну а лучше — от любой чакры), а также о существовании непонятной «лёгкой» чакры. Без особого устройства дзюцу Мумии мне были бесполезны, а техники Блондиночки, как я поняла из слов Широколобой, растолковывающей суть происходящего Наруто, являются клановыми секретом.

Тем временем на табло после быстрого мелькания, как будто призванного подчеркнуть «случайность» выбора, показались имена. Следующими соперниками оказались Гаара но Сабаку и Йорой Акадо. Первый был тем самым психопатом с огромным количеством чакры, и иероглифом «любовь» на лбу, а второй — непримечательным шиноби в очках и c вуалью на лице, причём, из команды того подставного джонина, который отказался от поединка, и поэтому я удивилась выбору бойцов. Если уж и протаскивать кого-то через экзамен, то для чего его бросать в бой с таким оплотом силы, как этот низенький паренёк с большим сосудом на спине?

Очкарик быстро полез в подсумок, выхватил горсть сюрикенов и метнул в своего противника, но не успела я удивиться скорому исходу боя, как сюрикены бессильно скользнули по коже и опали на землю. Тщательно вглядываясь и прислушиваясь к своим ощущениям, я поняла, что красноволосого психопата окутывает тонкий слой плотной чакры, смешанной с чем-то непонятным. Видимо, с коротышкой всё совсем непросто и Очкарику будет несладко.

Словно в подтверждение моих мыслей из кувшина взметнулся поток песка и широкой волной захлестнул очкарика. Песок всё прибывал и прибывал, пока не закрыл того с головой. На этот раз бой, похоже, окончательно был окончен, но внезапно я почувствовала что-то невообразимое. Чакра, пропитывающая песок психопата, начала уходить как вода в, ха-ха, песок. Я увидела голубое сияние, окутывающее руки Очкарика, с помощью которого он безболезненно делал дзюцу противника неэффективным. Когда последние песчинки опали, Очкарик решил поизмываться над коротышкой, начал рассказывать, как его дзюцу поглощает у противника чакру и передаёт её своему владельцу.

Я была в полном восторге. Это оказалась именно та техника, которая могла бы решить многие, если не все, мои проблемы. Это дзюцу могло спасти меня в госпитале Кусы, не говоря уже о том, что оно точно поможет в осуществлении моей мести, оно позволит мне создавать множество Каге Буншин, оно… Сосредоточив чувства на шиноби Конохи (дзюцу коротышки с флягой было интересным, но требовало моря чакры), я даже упустила дальнейшее развитие событий. Очкарик стоял, ухватив коротышку за горло, кожа с которого осыпалась крупными хлопьями, демонстрируя, что тело его покрыто коркой песка. И вся неуязвимость, вся сила этого генина — психопата утекали в сжимающую шею руку.

— Ну что, дёргаешься? — злорадствовал Очкарик. — Ничего, тебе осталось совсем недолго. Чувствуешь, как слабеет тело? Чувствуешь? Что? Что ты там сказал, малыш?

— Мама просила передать, — прохрипел красноволосый, — что ей очень хочется увидеть твою кровь!