Шелест алой травы (СИ)

Для поддержания своей легенды я приняла вид, вызывавший бы жалость даже у самого жестокосердного подонка. Одежда моя была изодрана и покрыта запёкшейся кровью. Тело изранено и исцарапано. На запястьях — шрамы, покрывшиеся струпьями. Лицо осунувшееся и похудевшее — совет Буншин-чан долго подбирал самый ужасающий внешний вид. Конечно же, вещей при мне не было — похитители вряд ли оставили бы мне хоть что-то. Но и рисковать своими сокровищами, спрятав где-нибудь в лесу, я не могла. Конечно же, скрыть что угодно не было ни малейшей проблемой, ведь Хенге — величайшее дзюцу в мире.

Как обычно всё бывает с планами, они не пережили столкновения с реальностью. Меня перехватил патруль в паре сотен метров от стен. Двое чунинов, заметив несчасную Помидорку-чан с подкашивающимися ногами, подбежали, схватили меня и потащили в крепость. Все попытки заговорить немедленно пресекались. Видимо, ублюдки знали, кто я такая, потому что сразу же протащили меня по маленькому городку одноэтажной деревянной застройки прямиком в госпиталь. И там, сдав на руки миловидной девушке в форме ирьёнина, отбыли восвояси.

На этот раз вопросы последовали. Но они были риторическими.

— Где ты была? — спросила девушка. Я приготовилась начать рассказывать свою историю, но она не стала слушать. — Если бы ты прибыла вовремя, столько жизней удалось бы спасти!

Ну конечно же! Как будто кого-то интересует, что со мной случилось!

— Я… Меня…

— У нас множество раненых! Быстро, приступай к своим обязанностям! — отрезала ирьёнин.

— Но ведь я ранена, я устала с дороги… — интересно, Сука, что ты сейчас выберешь, жизнь или смерть?

— Это несущественно! Давай, не мешкай!

Весьма ожидаемо. Я оглядела огромный низкий барак со множеством деревянных лежанок, на которых находилось множество куса-нинов и мысленно поёжилась. Если бы я попала сюда до Чунин Шикен, то быстро последовала бы за мамой.

Меня схватил за руку какой-то шиноби (он даже не был медиком!) и потянул к ближайшему раненому.

— Пожалуйста, не надо! — прокричала я. — Дайте мне хотя бы отдохнуть и поесть! Я ведь тут умру!

Ну конечно же, меня никто не послушал. Кого интересуют мольбы девушки, которая, прожив всю сознательную жизнь в Кусагакуре, так и не стала своей? Эти ублюдки…

— Стой! Что ты делаешь? Оставь её в покое!

А вот это было что-то новенькое. Я сфокусировала взгляд и увидела девушку моего возраста, генина, склонившуюся над одним из больных. Её кожа была цвета кофе с молоком, белые волосы напоминали о сенсее Наруто, а глаз, выглядывающий из-под свисающей чёлки, завораживал своим узором — концентрические круги по светло-серой радужной оболочке. Она тоже не была ирьёнином, возможно, пришла кого-то проведать.

— Заткнись, Рьюзецу! Она может помочь твоему Накамуре!

— Юичи и так выздоравливает! Посмотри на неё! Если в таком состоянии у неё забрать чакру, она просто умрёт!

Что же, Рьюзецу. Ты об этом не знаешь, но сегодня твой счастливый день. Ты первый куса-нин, которого не покарает Свирепая Помидорка!

Естественно, её никто не послушал. И, естественно, кусать меня было бесполезно. Моя чакра — это я. Я — это моя чакра. Сосредоточение моего ума и моего тела теперь подчиняется только моей воле, и ничьей другой.

Когда какой-то забинтованный ублюдок укусил меня за руку, брезгливо стараясь выбрать место подальше от других укусов, ему в рот последовала лишь мизерная частичка моей чакры, способная взбодрить, но бесполезная для исцеления. И как только почувствовала, что грязный рот подонка начал тянуть из меня жизнь, я обмякла и вполне натурально изобразила обморок. Моя чакра отражала то, что демонстрировало моё тело — стала слабой и незаметной.

— Эй, оставьте её! Вы что не видите, достаточно! — спасибо, Рьюзецу, но слова генина не помогут.

Я ведь тоже генин. Или всё-таки помогут?

Ну конечно же! С чего я подумала, что мой «обморок» что-то изменит? Меня кусали ещё не раз. Но после второго укуса я стала незаметно преобразовывать высасываемую чакру. Сдавленные хрипы моего пациента стали сладчайшей музыкой.

Итак, эксперимент номер один: раненый шиноби слабо отличается от зайца, резонанс чакры его точно так же парализует.

Им потребовалось ещё несколько попыток, чтобы понять, что умирающая куноичи не годится в качестве полевой аптечки.

Эксперимент номер два: из раненого шиноби вытянуть чакру не сложнее, чем из кабана. Единственное, что приходилось использовать дзюцу очень осторожно.

Эти ублюдки были настойчивыми. Я бы назвала их непроходимо тупыми.

Эксперимент номер три: пусть со зверями это происходит гораздо легче, но всё равно, при определённом усилии моя чакра может убить.

В моих планах не было объявлять войну всей Кусе. Должны были умереть лишь те, кто делал мне зло. Вы сами, мрази, виноваты в том, что в этот список входили почти все встреченные мной куса-нины. Все те, с которыми я имела незабываемое удовольствие общаться. Все, кроме одной.

— Ну что, Гото, доволен? — вновь раздался звонкий девичий голосок. — Она не может лечить в таком состоянии! Так что эти смерти — на твоей совести.

— Это её обязанность! Её дар!