Шелест алой травы (СИ)

Но в итоге я, кажется, ухватила суть того, что делала неправильно — моя чакра была слишком сильна, воздействие слишком чужеродно для противника, вызывая сенсорный шок или искажение восприятия. Нет, даже для подобных дзюцу было своё применение, вот только, уверена, противник с толикой опыта развеял бы их обычным «Кай!». Ещё одним интересным побочным эффектом оказалось то, что по прерывающейся чакре в кейракукей мозга, я могла определить, пребывает ли человек под гендзюцу или нет. Причём даже не имела значения сила воздействия — чакра в голове у человека просто двигалась по-другому, и это различие было невозможно не заметить.

Испытывая лёгкую брезгливость, я испытывала на своей жертве медицинские и родственные с ними дзюцу. Замечала, как чакра человека реагирует на боль, как ткани тела отвечают на воздействие моей чакры. Несколько раз сучка собиралась умереть — приходилось спасать её укусом с точно отмеренным количеством чакры. Я провозилась более двух часов — конечно же, за это время мы бы давно задохнулись, так что я делала перерывы, парализуя субъект своего эксперимента и снимая барьер, чтобы проветриться. В итоге я всё-таки научилась залечивать раны чакрой, не убивая своего пациента. Это оказалось несложно — всё что мне понадобилось — заметки моей ненаглядной жертвы (которые я с интересом просматривала в перерывах между опытами). О нет, для обычного медика в них действительно не было ничего интересного, а вот меня они ткнули в фундаментальную ошибку преобразования чакры, которую я быстро исправила. Оказалось, что моя чакра действительно чудодейственна — выпуская её из тенкецу и преобразовывая в нейтральную медицинскую (при этом она сохраняла обычную силу и плотность), я добилась результатов гораздо лучших, чем мои укусы, с просто несопоставимыми затратами чакры. Меня охватил неистовый гнев — стоило этим подонкам показать маме пару самых простых дзюцу, они бы получили величайшего ирьёнина в мире, который вылечил бы каждого сраного ублюдка в этой сраной деревне! Мы бы жили счастливо вместе и были бы рьяными патриотами Кусагакуре! Но они выбрали смерть — сначала мамы, а затем и свою.

Ещё одним неожиданным результатом серии проведенных экспериментов стало то, что я открыла новую грань своего «неправильного» ирьёниндзюцу. Исследуя силу чакры, частоту резонанса и длительность воздействия, я научилась кое-чему новому. Помимо убийства, паралича или причинения боли, я научилась эту самую боль убирать. Промежуточная техника, смесь парализующего и болевого дзюцу, как оказалось, начисто убирала все ощущения жерт… пусть будет пациента. Сучка не дёрнулась даже тогда, когда мой кунай полностью погрузился ей в печень — при таких ранах жертва очень часто умирает просто от болевого шока. Вот уж действительно — между ядом и лекарством пролегает тонкая грань!

В конце я даже испытывала к своей подопытной нечто, схожее с сочувствием. Но оставлять в живых её было нельзя. И дело даже не в том, что она подымет тревогу — в своей способности парализовать на достаточно длительное время я была уверена. Нет, она могла запомнить и рассказать, что странный аме-нин лечил её способом, поразительно напоминающем об одной слабачке и неумёхе.

Финал серии опытов был быстрым и непримечательным. Положив руку ей на грудь, я просто поглотила всю чакру, устроив быструю, пусть и достаточно болезненную смерть. После чего создала и развеяла клона, поделившись со своими сёстрами добытыми сведениями. Остальные либо не закончили, либо не стали развеиваться, чтобы не причинить этим мне неприятностей, и это значило, что тревога по крепости так и не прозвучала. К следующей своей жертве я отправлялась в смешанных чувствах. С одной стороны, моя месть всем, кто причинил мне зло, становилась всё ближе и ближе, и это не могло не принести чувства глубокого удовлетворения. А с другой — сам процесс мне не доставил ничего, кроме лёгкого чувства брезгливости и недовольства собой. И то, что ощущения триумфа так и не возникло, очень меня тревожило. Ну что же, свои выводы я сделала — мне потребуются пациенты поублюдочней. Как раз такие, как тот, что с таким нетерпением сейчас ждёт нашей встречи.

*

Мой новый замечательный друг спал в большом бараке, где на двухъярусных деревянных кроватях лежали шиноби Кусы. И, к моему небольшому затруднению, он лежал на верхнем ярусе. Конечно же, подобная обстановка не располагала для задушевных бесед, поэтому я, укрывшись в покров Тотон но Дзюцу, зашла в барак, легко запрыгнула на потолок, и шагая по его плохо оструганным доскам, подошла к своему будущему пациенту.