Читаем Шелест гранаты полностью

…Люди на полигоне ЦФТИ служили душевные, а некоторые, как говаривал товарищ Сухов из «Белого солнца пустыни» — с огоньком. Одним из таких был энтузиаст-подполковник, писавший кандидатскую диссертацию по взрывным технологиям. Он с интересом рассматривал незнакомые ему изделия и вообще все, что было доставлено на полигон. В восторг его привела эластичная взрывчатка — листы различной толщины, вплоть до полумиллиметровой. Вожделение его было настолько искренним, что просто невозможно было не пообещать «подарить» остаток после окончания работ. Приезжие из Москвы стали частыми и желанными гостями в семье подполковника, где вечерами за рюмкой чая текли неспешные беседы на научные темы. В полном нашем распоряжении была и его белая «Волга» — узнав о том, что у кого-то возникла нужда позвонить из штаба по телефону или купить что-нибудь в городке, подполковник сам подкатывал к испытательной площадке или посылал в качестве водителя своего сына. Такое внимание ставило в неудобное положение и гости старались не злоупотреблять им.

Неприятность случилась неожиданно: сын подполковника поехал куда-то на «Волге», оставил ее ненадолго, а вернувшись, обнаружил, что крыло искорежено грузовиком, которого, конечно, и след простыл. Показалось, что подполковник не слишком разъярен, а вроде даже и рад. Все прояснилось, когда энтузиаст рулеткой тщательно измерил вмятины, а потом попросил авансом несколько листов эластита.

Рис. 5.39. Спектр излучения УВИС

Осуществить его задумку было возможно, но далеко не с первой попытки: для этого необходимо «чувствовать» взрывчатку и материал, а подполковнику предстояло работать взрывником-жестянщиком впервые. Как мог, я уговаривал его обратиться к умельцам киянки, имевшимся на полигоне. Во взгляде энтузиаста стала проскальзывать обида, он начал подозревать, что для него жалеют эластит, и, вспомнив Уолта Уитмена («И ты оттолкнешь руки, которые попытаются тебя удержать…»), я выдал ему все, что он просил.

Подполковнику помогли снять с «Волги» стекла, демонтировать приборы. Пару дней можно было видеть, как энтузиаст производил на капоте машины расчеты на калькуляторе, шевеля губами и мусоля карандаш, набрасывал в блокноте эскизы, тщательно наклеивал эластит на тонкие листы пенополиуретана, вырезанные по размерам вмятин. Он замкнулся в своем мирке ударных нагружений и разгрузок, не слышал ничего вокруг, даже криков жены, звавшей на обед…

Все мы были торжественно приглашены на пир современных импульсных технологий. Хозяин «Волги», укрепив пластилином на вмятинах обрезки линейки, сделал несколько снимков «Зенитом». Не успел я подумать: «Эх, примета плохая…», как в руках подполковника появилась допотопная подрывная машинка. Он хотел произвести подрыв на глазах у публики, но тут уж пришлось вмешаться: случайно сорвавшийся болт или заклепка могли кого-нибудь ранить. Наконец, удалось загнать всех за угол гаража. Подполковник закрутил ручку машинки и нажал на кнопку. Бахнуло, уши резанул жестяной скрежет. Мне, стоявшему чуть поодаль, удалось увидеть мелькнувший над крышей гаража белый капот. Подполковник, запоздало констатировав: «Блядь, капот-то тоже снять надо было…» выглянул за угол. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

Над «отрихтованной» «Волгой» хотелось поплакать: «Йой, доча, шо ж с тобой зробыла Сигуранца[88] проклятая!» Она утратила былые очертания, напоминая теперь свежеиспеченную, дымящуюся булку. На поверхности были «растяжки» — краска разошлась во многих местах, где раздутый взрывом металл почти лопнул. Началась титаническая борьба между желанием рассмеяться и нежеланием обидеть хорошего человека. Подполковник бессмысленно ощупывал места бывших вмятин. Все молчали.

Неожиданно раздались нетвердые шаги. Приближался некто, ранее служивший в части прапором, но потом уволенный из-за «внутренних» злоупотреблений. Теперь он работал истопником, но злоупотребления не прекратились. Пропитой сверх всякой меры голос просипел: «Эк вдул ты ей, Иосифыч! И шкурки не сымешь…» — и послышался хамский смех. Энтузиаст опустил голову, безнадежно махнул рукой и побрел к дому, все более ускоряя шаги…

<p>5.19. За что любят постоянные магниты. Самодельный прибор для измерения индукции поля. Другой прибор, избавляющий от мучений с расчетом обмотки</p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары