Шелест моря!

Мне не нужны были слова от него. Я увидела все, что хотела. Он должен бояться меня, страшиться. Мы, женщины, бываем настойчивы. Ему придется в ближайшее время постараться доказать мне обратное, так как я не буду следовать за ним и его желаниями покорной овечкой.

Самое время воспользоваться очищением природы, чтобы построить на прошлом что-то новое и прекрасное. Говорила ли я ему, что никогда не отступаю тоже? Он скоро узнает много нового обо мне, или я не буду собой.

Перед гостиной замерла. Михаю пришлось меня подтолкнуть, что было совсем лишним. Я вдруг поняла, что так же, как и он, не знаю его. Он незнакомец, от которого можно ожидать что угодно. Да и маленькая надежда на отношения тоже могла быть внушена, чтобы я приняла свою участь амины спокойно? Сомнения вновь поселились внутри, но отступать не в моих правилах. С надеждой сделала шаг вперед, ожидая, что именно сейчас все и разрешится.

В гостиной вокруг стола, который стоял по центру, на высоких креслах сидело четверо мужчин. Почему-то мне казалось, что старейшины должны быть старше. Или они и живут намного дольше людей? И стола раньше в гостиной не замечала. Помню, мы как раз в том месте и пробегали. Развеселилась, поднимая себе настроение. Не подниму себя сама, тогда кто?

— Приветствую вас, старейшины, — голос Михая звучал спокойно и с горделивым достоинством.

Он подтолкнул меня, намекая, что и мне стоит проявить вежливость.

— Здравствуйте, уважаемые! — видя перекошенные лица, поняла, что допустила ошибку.

Он мог предупредить, как к ним обращаться, как вести себя с ними, но не сделал этого, преследуя свои цели.

— Ты не научил ее манерам, вожак? — резкие слова, неприятные проронил один из них, тот, что был в дорогом костюме.

Они все были одеты в современные костюмы тройки, хотя представляла их в хламидах и с бородами.

Справа сидел бородатый старейшина, и борода у него была не седой, а кисельно черной.

— Что можно ожидать от лишенницы? — откуда? Они знают о моем блоке. Я и сама не помнила до недавних событий о нем. Все казалось, что мои родные со мной редко общаются, потому что выросла.

Тот, что сидел по центру, все это время вслушивался в возмущения мужчин.

— Они правы, вожак. Она лишь амина. Зачем тебе головная боль? Мы подберем тебе истинную дочь нашего племени.

Зацепилась за эти слова. Они не причисляют себя к людям. Михай все же занимает высокое положение в их иерархии. Он вожак, как будто они все состоят в стае. И разговор я представляла о другом. Например, о том, что они захотят выяснить о произошедшем в подводном городе.

— Я и не просил о длительном контракте. Думаю, года хватит, — Михай склонил голову в знак почтения. И над вожаками бывают начальники.

А вот его слова мне не понравились. Разговор приобретал душок. Меня не стремятся выслушать, лишь осматривают, изучая, как низший сорт. Настроила воздушные замки, а он разбил их, не они. Это он определил временные рамки наших отношений в год. Они думают, что я буду прыгать от счастья?

— Радуйся, девочка, тебе повезло, — кажется, думают.

Что ж, пора напомнить о своих правах, которых меня нагло лишают.

— А как благодарят спасительниц мира? Дают им полную свободу или огромный особняк и много денег? — побольше невинности в голос, сдержать мелкую дрожь, пришедшую с его близостью. Михай не дремал, почуял неладное и навис надо мной, напоминая о том, что я должна молчать. Это ты договаривался об этом, не я! Послала глазами сообщение и продолжила измываться над мужчинами, — и разве вы не должны проявить к спасительнице больше уважения? Где ваше хваленое гостеприимство? Но я не жду ответа от вас, лишь то, что вы обязаны исполнить мою волю. Понимаю, что не потеряй я дар в детстве, смогла бы претендовать на законное внимание этого мужчины, но вы могли бы быть более осмотрительны. Ведь в моих силах вернуть вашего бога в этот мир. Хочется апокалипсиса?

Намекнула на их неразумность и на то, что со мной лучше дружить. Дрожь уже пробралась до костей, намекая на приближение судорог. Но попробую выстоять. Мне, похоже, с таким состоянием придется еще долго мириться.

Старейшины взяли стойку. С их лиц исчезло брезгливое выражение.

— На что ты намекаешь, девочка?

— Я не намекаю, — ухмыльнулась, надеюсь, что не криво, — а говорю прямо. Меня лишили дара, чтобы не смогла открыть печать. Но, как видели ваши любопытные представители, решившие использовать меня в темную, и капли магии и моей крови достаточно, чтобы отворить темницу. Так что предлагаю прислушаться ко мне. Есть два пути: меня отпускают на все четыре стороны, и мы забываем друг о друге; и второй путь — я остаюсь на своих условиях.

— И какие же они? — главный старейшина, которого прозвала мысленно сереброволосым, встал, чтобы казаться внушительней.

Не стала их мучить, да и мне не помешает волшебная настойка. Дрожь уже завладевала и головой, так что зубы клацнули.