Шелест ветра перемен

Дюжен и его сыновья всего этого не знали. Дюжен, к тому времени овдовевший и сильно горевавшей по своей Любаве обрадовался, что сыновья захотели жениться, а потом, если боги позволят, будут у него внуки и всё это отвлечёт его от горьких мыслей, от печальных воспоминаний. А сыновья совершено осоловели от таких смачных красоток и, опасаясь, более удачливых соперников поспешили жениться. Гроздана вышла за старшего сына Дюжена Верхогляда, а от Желаны млел младший – Тугомысл. Одинаково равнодушные как к упрекам отца, так и к ворчливости и изменам жён братья были довольны, что они у них есть и больше им ничего и не надо. Дюжен не раз пожалел, что поспешил женить сыновей, но время не воротишь. Хорошо, что у него есть такие замечательные внучки и внук. У Желаны и Тугомысла несколько лет не было детей. Дюжен, а не они так просил, так молил Макошь8 послать им дитя, что богиня смилостивилась, и родилась малышка Сладка. Старшие её двоюродные сестры Нежа и Истома растут работящими и смышлёными на радость деду. А Ячменёк – отрада его, в нём он узнаёт себя.

– Дядя Собимысл, возьмите меня на охоту, – жалобно попросил мальчик.

– Возьми его, Собимыслюшка, при случае, – попросил дед.

– Коли метели не будет приедем к вам с Ягодкой, апосля на охоту пойдём, – пообещал он.

– Ура! – вдвойне обрадовался подросток.

– Нежа, – обратился Ждан к старшей девочке, – Не забидите Ягодку, пока мы будем в лесу рыскать?

– Не-е, дядя Ждан, – поспешила ответить та.

Собимысл и Ждан встали, собираясь уходить. У печки Гроздана встрепенулась, суетливо завозилась и крикнула вдогонку.

– Скоро варево поспеет, отведайте с нами.

Но она так произнесла эту фразу, что у гостей аппетит пропал. Они поблагодарили за предложенное угощение и поспешили выйти. Ослепительный свет зимнего дня ударил в глаза. Они с облегчением вдохнули свежего воздуха.

Мальчик попросил мать и деда разрешить ему проводить гостей.

– Ступай, Ячменёк, проводь их, – одобрил Дюжен. А мать равнодушно махнула рукой.

Дед хотел, чтобы внук чаще общался с гостями, у них ему есть чему поучиться, не то, что у непутёвых отца и дядьки.

Ячменек догнал Ждана и Собимысла и попросил передать Ягодке подвеску на кожаном шнурке. На деревянной подвеске искусно вырезан олень с ветвистыми рогами.

– Дед сработал? – спросил Ждан.

– Сам. Дед научил.

– Добре! Малец-то мастеровой! – похвалил его Собимысл, восхищаясь резьбой, улыбнулся и добавил, – Жди нас с Ягодкой. Пока же, – и повернулся к Ждану, – сынок нарубим лапника, – и, направляясь к елкам уже, сопровождавшему их мальчику, – Ячменёк, отнеси ветки в землянку, брось на пол, дух у вас поганый, заболеете. Когда эти подсохнут, ты насыпь новых.

Тот кивнул, готовый выполнить любой наказ Собимысла и Ждана, так как очень почитал их.

Отец и сын направились к дому разными дорожками, прокладывая лыжню по истинным и ложным тропам. Задумчивы и печальны их лица, им жаль детей, таких неухоженных, будто не родные матери, а равнодушные мачехи их растят, жаль старика, который и обстирывает себя сам, будто у него нет невесток, и заботиться о внучках и внуке, словно нет у них отцов. Только из-за детей и старика они приходят к ним.

Когда Ждан осенью впервые приблизился к их шалашу, дед невдалеке копал, время от времени ругая кого-то и потрясая кулаком в сторону густой и высокой травы. Потом оказалось, что там его сыновья тискали жён, не заботясь о крове на зиму. А уже холода подступали, а его сыновья рыли медленно и вяло. Жалея детей и деда, Ждан и Собимысл помогли выкопать им просторную землянку.

Дюжен не мог нарадоваться на нежданных помощников и постоянно благодарил их и богов, которые ему их послали. Иногда жаловался им на сыновей. «В кого они таки не пойму. Я и мать их покойная никогда от работы не бегали. Они же негалюбы. Проси их, грози им – акы глухие. Як бы внучков не испортили, токмо ими и живу. А сыновья и сыновки9 – наказанье богов, за что не ведаю. Одни ленивы, другие похотливы. Сколько им рогов наставили! Стыдно было в деревне нос из избы высунуть – отовсюду усмешки, да ухмылки, а кто и посочувствует – всё одно горько. К тому ж обе неряхи. Что в дому, что в хлеву. Ох, помру, что с ребятками станется?»

IV

Дитя Хорст превратился в юношу Ярилу. Отныне ночи короче, а дни длиннее. Наступает праздник Комоедицы10. Накануне Мирослава напекла много блинов, и они всей семьёй отправились к соседям праздновать. Ждан привязал к спине соломенную куклу Марены11, которую вязала и обряжала в старые одежды Благуша.

Зная о скудных запасах соседей, взяли с собой угощение: мёд, медовуху, овсяной кисель, большой кусок вареной козлятины, блины, даже Ягодка захватила торбочки с орешками и лесными сушёными ягодками.

Резво скользят лыжи по уже посеревшему, но ещё обильному снегу. Первым идёт Ждан, за ним отец, чуть поотстав Благуша, за ней Ягодка, а Мирослава замыкает. Сквозь конусы елей, разлапистые кроны сосен и переплетение голых ветвей мелькает ярко-голубое небо, проскальзывают лучи солнца, которое, несмотря на морозец уже здорово пригревает.