Шелесты имён

В мире цветочных брызг,
Тайных радуг и мотыльков,
Забывания и реприз,
Возвращения прежних оков,
Где не знаешь ты ничего,
Открываешь себя, ничто,
На коленях или ничком,
Непонятное «кто» или «что».
Среди этих цветочных брызг,
Тайных радуг и мотыльков,
Где всё Бог – и море, и бриз,
Потолок и вне потолков, —
Кроме Милости, что здесь пить?
Что увидеть, кроме Него?
Чем душе человечьей жить,
Если Он – в дыханье её?

Плётка

На днях была вой на. Всходило солнце,
Блистало сельдью в заводях стекла.
Обычная, привычная текла
Жизнь адыгейца, каталонца.
И в новостях переливали кровь,
И не было бескровного канала.
Под плёткой слов, незримая, стонала
Лишённая всех тайн своих любовь,
Лишённая величия любовь,
Лишённая возмездия любовь.

Степь

Дорога, древняя, как этот мир.
Седые камни, выбитые ветром
На неоглядном веере пространств.
Полыни терпкой сизые кусты
Под царственным осенним солнцем.
И музыка цикад. И тишь.
Людей не надо здесь.

Вопросник о счастье

Милое детство моё,
Не ведающее Ангелов,
Беззаботное нечто,
Просто не верящее,
Что за солнечной занавеской
Воскресного дня
Притаилась жизнь
С её коготками,
Локтями, оскалами злости.
И там,
В старом списке событий,
Расписано, что однажды
Ты родился,
Однажды умрёшь.
Милое детство моё.

Космический танец

Таинственно, что всё не так:
Кто видит свет, кто – только тени.
И зренье лишь условный знак
Недооткрытых откровений.

Но, если Время отстоится

В сердцах, как в солнечных прудах,
Святому зрителю приснится
То, что незримо в трёх мирах.

Он сможет видеть, как, рисуя

Миры Движением одним,
Мать тёмно- синяя танцует
Пред Господом Своим.

Океаничность

Расписан день и час того, что не случится.
Примерит Океан сандалии Басё.
А жизнь и смерть лишь поменяют лица.
И это всё.

Солнечные терема

Я забываю, что я знаю.
Мы суть и сон, вода и кровь.
Стиха стихия огневая —
Души таинственный покров.
Мы суть и сон. Ничто не тщетно,
Хотя живём наоборот.
Изнанка жизни незаметна,
И смысл в трагедиях не тот.
Всё предстоит опять. Комета
Возникнет там, где ждут её.
Никто другой не видит это
Таким же… Старое ружьё,
Давно прописанное в сцене,
Должно бы выстрелить уже,
Но ты молился об отмене,
И все забыли о ружье.
И это очень просто, просто:
Я суть и сон, и в этом сне
Быть сутью трав, быть сутью в звёздах,
Быть Этим, когда То – во мне.
Ни тяжести, ни дна, ни тела,
Где тяжесть, дно и грозди тел.
Ничто не тщетно. Нет предела,
Когда его ты не хотел.
Ни тяжести, ни дна, ни тела —
Светящийся простор ума,
Молчание в противовес пределу.
И солнечные терема.

Весной, когда так хочется дышать