Шелихов. Восхождение

Потыкав одним пальцем в клавиатуру, Ростислав Михайлович вел данные и открыв новый документ, взял верхнюю газету, пододвинул компьютерный стул, поправил пенсне и стал медленно вбивать текст.

Всему его нутру претила эта компьютеризация, но как же, надо идти в ногу со временем. Кругом уже роботы появляются с накопителями силы. А тут какой-то ящик решил противиться воле князя.

— Давая я.

Невесть как, оказавшаяся рядом девушка, легонько сдвинула его кресло на колесиках чуть в сторону и мельком глянув в обведённые статьи, быстро застучала пальчиками по клавиатуре.

Раздался звук треснувшего стекла. Песне… песне державшееся последние пять лет на переносице как влитое, подаренное самой Императрицей, треснуло стёклами прямо на лице князя, отчего тот зажмурился и смахнул их рукой, те повиснув на цепочке потеряли стекла окончательно, оставив грустную пустую оправу.

И это была последняя капля. На протяжении месяца, что на службе, что дома: он как мальчишка должен увиливать, прятаться от девчонки. Он князь Милославский, должен хитрить чтоб не спугнуть гада, вздумавшего определить его пешкой, в своей игре. Если он захочет, любая упадет к его ногам, если он повелит, курс страны изменит свое направление, если он только захочет.

Взяв Дарью за локоток он развернул её и притянув к себе, впился в её губы.

Достало, всё достало… Я… князь…

— Ростиславка, твое на лево!

Глава 11

Михаил Курагин, приехал к Милославскому, почти сразу же, как только он ему позвонил и застал его меряющего шагами, свой кабинет.

Увидев вошедшего Курагина, Милославский развернулся и протянул ему руку.

— Проходи, садись, — указал старому приятелю на кресло, Милославский.

Михаил сел в предложенное ему кресло и стал терпеливо ожидать предстоящий разговор.

Чего — чего, а ждать, Курагин умел. Он словно удав на охоте, мог терпеливо ожидать, когда его жертва совершит ошибку и можно будет нанести один единственный, точный бросок.

Теперь же, Курагин приготовился больше слушать, чем действовать и быть готовым, задать единственно верный вопрос.

— Как служба, Миша? — поинтересовался Милославский. — Говорят, загоняли вас, перепутавшие осень и весну, убогие?

— Пока справляемся, по крайней мере, не рутина, скучно не бывает, — ответил Михаил и задал Милославскому встречный вопрос: «Сам то как? Что-то вид у тебя больно не здоровый, случилось его?»

— Ну что тебе ответить, чтобы не ошибиться? Можно сказать да, а можно и нет. Нужно, чтобы кто-то толковый, со стороны посмотрел. Слышал я, у вас есть такой Басаргин, в чине капитана. Он недавно отличился. Нестандартно между прочим, мыслит.

— Отвлечься, Ростислав, тебе надо, женись, что ли… — предложил Михаил.

От этих слов Курагина, Ростислав Михайлович хмыкнул и отвернулся в сторону окна.

— А по поводу моей службы, сам знаешь, я не имею права разглашать все тонкости нашей работы. Но капитану, твою визитку дам и порекомендую связаться. Кстати, когда свадьба-то?

— Спасибо, Миша, за заботу. В январе скорее всего. Дату собираются оглашать послезавтра, но даже мне не говорят. Что-то темнят, недоговаривают. Но ты приглашен, не забывай!

— А то как же! Я ж Настю еще помню, как она под стол забегала., малюсенькая такая. Выросла девка, дааа…

Допив коньяк и сославшись на службу, Курагин отказался от приглашения отобедать и покинул особняк Милославского.

Князь смотрел за его отъездом, из окна второго этажа.

— Жениться говоришь…

* * *

Битый час, капитан Басаргин пытался докричаться до дежурного. Но на него не обращали никакого внимания.

«Подумаешь, грозится, тут каждый второй задержанный, ругается. А каждый третий, чей-то сын, или дочь. Тут только ночные бабочки сидят тихо, да бомжи. Ибо, первые на работе, а вторые, греются».

— Кто-нибудь, позвоните 2−27–88, добавочный, 113. Я капитан Басаргин, седьмой, слышите, седьмой отдел!

Так неудачно выроненное где-то в катакомбах, удостоверение, спутало все карты. А нужно было срочно, по ещё горячим следам, провести дознание.

Басаргин поднял закованные в наручники — подавители, руки и почесал переносицу. Немного подумал и продолжил стучать пяткой тяжелого ботинка, по двери.

На его стук, открылось маленькое дверное окошко и послышалась ругань усталого дежурного:

— Слышь, хорош буянить. До утра никого нет. Утром приедет следователь и решит, что с тобой делать.

— Мне сейчас нужно, а не утром. Утром уже будет поздно, — упрямо гнул свою линию Басаргин. — Слушай, хочешь заработать? Позвони, вот по этому номеру, — Басаргин назвал дежурному нужные цифры. — А я тебе за это, ящик коньяка поставлю! Если ты позвонишь, за мной прямо сейчас мои люди приедут, а ты кроме коньяка, ещё и благодарность по службе получишь.

— Так-то ещё, когда приедут… Должностное преступление же, — уже не так уверенно продолжил размышлять в слух, дежурный.

— Тебя как звать-то? — спросил Басаргин.

— Глеб… Геннадьевич.

— Глеб Геннадьевич, вот слушай. У меня на руке, когда меня сюда доставили, часы были, они очень дорогие, настоящие, командирские. Меня за заслуги наградили. Бери! И там ещё наличка, пара тысяч.