Шелк

Охваченная ужасом, Жанна рухнула на колени. Инстинктивно обхватив руками дрова, она уткнулась носом в пальто. А когда снова осмелилась поднять голову, оказалось, что на пустыре кипит бешеная деятельность. Повсюду сновали люди в рабочих комбинезонах. Они кричали, жестикулировали, суетились вокруг трейлера, вынося оттуда мотки кабеля, алюминиевые шесты и какие-то странные аппараты, обвешанные со всех сторон экранами и сетками. Лязганье металла заглушалось криками, свистками и отрывистыми резкими командами. Сыто заурчал включенный генератор. Потом кто-то повернул выключатель, и пустырь озарился невыносимо ярким светом.

Жанна вздрогнула, как от удара. Но не могла заставить себя отвернуться.

Щелкнули затворы объективов, и освещение стало другим. Желтоватые полосы прочертили пространство пустыря, превратив его в таинственную волшебную страну. У Жанны перехватило дыхание. «Наверное, это какое-то празднество, – подумала она. – Празднество в честь наступления весны. Или свадьба». На пустыре царила атмосфера возбужденного ожидания. Она была почти осязаема. Здесь должно произойти что-то невероятное, и ей дарована возможность присутствовать при этом. Жанне казалось, что она попала в число избранных. Она изо всех сил сжала кулаки. «Если это сон, я не хочу просыпаться, пока не досмотрю его до конца».

Из трейлера вышла женщина и встала прямо под лучи прожекторов. Никогда в жизни Жанна не встречала такой красавицы. Стройная, как ангел, гибкая, как деревце. Это фантастическое создание с головы до пят было облачено в шелк, отливавший металлическим блеском. Жанна задохнулась от восторга. Какое платье! Женщина казалась бесплотной, точно столб света. Но Жанна не сомневалась: дотронувшись, она ощутит живое теплое тело.

И какая она тоненькая! Жанна смотрела на нее с легкой завистью. Видно, что это изящество не требует особых усилий и напряжения воли. Мягкие изгибы тела как будто изваяны резцом скульптора. Вот оно – совершенство.

И вдруг острая боль сжала сердце, да так, что Жанна едва не потеряла сознание. А ведь казалось, все уже забыто. Она очень старалась забыть.

«Пока тебя не было, я прибралась в твоей комнате. А кукол продала на благотворительном базаре. Ты уже взрослая».

Жанна дрожала, пронзенная воспоминаниями. Эти кружева, лоскутки шелка – она собирала их с такой любовью и старанием. (Как птица, которая вьет себе гнездо где-нибудь в укромном месте.) И ничего не осталось. Совсем ничего. Ее куклы. Стройные, гладенькие, как яичная скорлупа, с тугими локонами – как будто только с прилавка магазина. Ее героини – безупречные, не знающие поражений. Ее любимицы. Она потеряла их навеки.

Жанна яростно вытерла глаза рукавом. Она думала, что вместе с куклами навеки утрачена и надежда на счастливое будущее. Но теперь, глядя на магический круг света, она чувствовала, что огонь мечты вспыхнул с новой силой.

Джули улыбалась. Где-то в темноте раздался грохот – из рук уставшего техника выпала какая-то важная деталь оборудования. Но Джули продолжала улыбаться" Она уже привыкла к таким вещам. Всю жизнь одно и то же. Эффект Джули. Нечто вроде торнадо. Стоит ей шевельнуться – и из портфелей, как конфетти, сыплются бумаги, перегорают лампочки, мужчины падают с лестниц или наступают на чьи-то упавшие очки.

Джули давно перестала удивляться этому. Кроме того, через час, сразу после съемок решающей мизансцены, она помчится в Уэст-уордс на жизненно важное свидание. Потому-то, наблюдая за происходящим на площадке, она лишь вежливо улыбалась, втайне надеясь, что на этот раз никто по крайней мере не сломает ногу.

– О'кей, Джули, – раздался голос режиссера, мужчины с красными, воспаленными глазами. Ходили слухи, что он собирается разводиться с женой. – Будем снимать прямо здесь.

Джули окинула взглядом заваленный камнями и обломками кирпичей пустырь, напоминающий лунный пейзаж, и маленькую, относительно ровную площадку, отмеченную красными огнями.

– Вы думаете, получится?

Режиссер с затравленным видом оглянулся вокруг. Можно подумать, здесь недавно прогремел ядерный взрыв. Только желтый свет фонарей, стоявших вдоль дороги, напоминал о существовании цивилизованного мира.

– Все будет прекрасно, – решительно заявил он. – Нет, давайте смотреть правде в глаза: у нас должно получиться. Мы не сможем отснять это вторично.

Он был прав. Платье едва успели сшить к назначенному сроку. И, судя по тревожным глазам костюмерши, кое-что осталось недоделанным. Но к Джули все это не имело никакого отношения. Ведь она – само совершенство. И от нее требуется одно: быть Джули, самой прекрасной женщиной на свете.

– Волосы!

Двое юнцов, назойливых, как попугаи, стали опрыскивать ее спреем.

– Ой!

Едкие брызги попали Джули прямо в глаза. Один из парней метнул в нее насмешливо-злорадный взгляд.

– На войне как на войне, дорогая! Зато прическа будет держаться. Головой ручаюсь!