Шелк и кровь. Королева гончих

Лавчайлд сменила свой образ полностью – вместо излюбленных личин деревенской простушки и отвязной проститутки, которые она эксплуатировала с того времени, как перестала быть наемницей, на пушистый ковер особняка ступила изящная светская дама, упакованная в дорогое платье. Шикарные каштановые волосы заколоты на затылке, шея свободна от украшений и только в ушах сверкают крохотные гвоздики ценой дороже автомобиля. Страшно было вообразить, как Квинн думает расплачиваться за эту покупку. Проходя по коридору, Лавчайлд поймала в зеркале свое отражение и вздрогнула – какие сочные губы, неприлично алые, от каждого движения веет порочностью. И она догадывалась, что ни одному мужчине в зале будет не важно, что она скажет, все будут следить только за тем, как дрожат красные линии.

Она, перегнувшись через перила, посмотрела вниз: ни Квинна, ни Мартина, ни Гарольда Янга.

Последнего она почему-то страшилась увидеть.

Квинн прибыл одним из первых и за время ожидания, пока он выглядывал напарников, уже успел немного выпить. Это была не лучшая идея: в конце концов, Лавчайлд явится во всеоружии, женщина-феромон, колдунья Цирцея, а тут он… в легком подпитии. Словно у них будет время, во-первых, отвлекаться, а во-вторых, растрачивать попусту очарование Лавчайлд. Что ни говори, когда он раньше обращался к ней за помощью как к шпионке, все было немного проще. После заданий он мог насладиться ею.

Лавчайлд спускалась по лестнице. В первый миг Квинн даже не узнал ее: волосы больше не отливали рыжим, цвет сменился на нежный каштановый, макияж был едва заметен, а фиолетовое платье хоть и обнажало одно плечо и колени, выглядело намного целомудренней, чем все прочие наряды этой девушки.

– Потанцуй со мной, Патрик, – сказала Лавчайлд, приблизившись. – не рушь легенду, согласно которой я твоя давняя знакомая.

Ее шепот прозвучал слишком провокационно, но Квинн только с улыбкой пожал плечами – она наверняка не собиралась его соблазнять. Просто не умела говорить по-другому.

– Так и есть, – сказал он. – Я знаю тебя тысячу лет.

Квинн шагнул к ней, в облако ее животных феромонов, поднял мягкую покорную ладонь, стиснул бескостные пальчики. Лавчайлд сжала его руку в ответ и понимающе покачала головой.

– Ох, чувствую кольцо у тебя на пальце. Так ты теперь женат… Она тоже здесь? – девушка обернулась, окинула взглядом толпу.

– Нет, что бы здесь делать моей жене?

– И правда.

Она с улыбкой подняла бровь, намекая, что это не имеет значения. То ли потому, что вышедшая из трущоб Лавчайлд вовсе не думала о таких вещах, как брак, адюльтер, соблазнение заведомо несвободного мужчины… то ли потому, что они с Квинном теперь были только напарниками – не любовниками.

«А жаль.» – подумал он и добавил:

– Я потеряю голову.

Лавчайлд кивнула и беспечно пожала плечами, как бы говоря: бывает, такое уж у меня неотъемлемое свойство.

– Похлопай меня по щекам, если я забудусь.

Он взял обе ее руки в свои, уверенно и умело – он когда-то неплохо танцевал. Хоть никогда не делал этого с Лавчайлд. Даже не думал, что это возможно. Сейчас, щурясь, чтобы уловить ее ускользающие черты лица, Квинн с изумлением понимал, что перед ним не просто дорогая дырка – а настоящая женщина. С ней можно не только трахаться. Но и танцевать, говорить… это были странные, непривычные мысли. И рассеянные – Патрик уже дурел от ее запаха, лицо партнерши расплывалось, как в дыму. Но они должны были держать себя в руках, чтобы не пропустить появление Гарольда Янга.

Глядя в напряженно сощуренные глаза Квинна, Лавчайлд вздохнула.

– Ты настолько в делах, Патрик, что у тебя нет и пары свободных минут, чтобы потрахаться со мной.

Мужчина фыркнул.

– Пары минут нам было бы недостаточно. А пары десятков минут – ты права, у меня нет.

Она засмеялась, запрокидывая голову назад, и Патрик на секунду будто отключился: вспомнил, как они гнались друг за другом, а потом он поддался ее чарам, даже был заворожен ею настолько, что согласился отложить самое интересное, кое-как отвязался от напарницы, и они с Лавчайлд встретились в дешевой гостинице, но так и не успели перепихнуться. Он тогда не узнал ее имени и это было даже обиднее, чем тот факт, что они обменялись едва ли парой поцелуев. Но Лавчайлд перевернула всю его жизнь. Из полицейского он стал преступником.

«И, черт, побери, это лучшее, что я мог получить от Судьбы.»

Они все еще танцевали, но Квинн больше не слышал музыки – в ушах застрял колкий звук его неистово бьющегося сердца. Он хотел, чтобы все вернулось на пару лет назад: когда он сбегал из управления в грязную подворотню, где его ждала, пропитанная запахами дешевой травки, спермы и сотни разных духов, собранных с чужой кожи, Лавчайлд. И как от одного движения ее ресниц всю эту обонятельную какофонию перекрывал ее собственный аромат, тягучий и прилипчивый, обещающий почти наркотическое опьянение…

Квинн приподнял ее лицо пальцами.

– Почему ты не боролась за меня? Я вернулся бы от Сары к тебе, клянусь. И от жены, если только захочешь. Если б ты только тогда захотела…

Лавчайлд издевательски ухмыльнулась.