Шелк и пар

— А я об этом и не прошу. — На сей раз в голосе королевы послышались стальные нотки. Они встретились взглядом в зеркале, глаза у королевы были покрасневшие и опухшие.

Мина склонила голову:

— Как пожелаешь.

— Всего один раз, — пробормотала Александра, ее взор стал затуманиваться. — Просто сегодня я хочу… забыться.

Мина поцеловала ее в макушку, чувствуя, как маленькая часть надежд рушится. Врачи заверили герцогиню, что настойка опия не причинит королеве вреда — само собой, все в точности до наоборот, — но Мина видела, как дурман изменил подругу, оставив на месте человека лишь пустую, грезящую наяву оболочку.

Что же от нее останется, когда принц-консорт вырежет все части ее души?

«Мы могли бы сбежать. Когда-то мы ведь об этом мечтали, помнишь?» Однако Мина промолчала, ибо правда заключалась в том, что все эти мечты — лишь красивые сказки. Принц-консорт никогда не выпустит королеву из своей хватки. Повезет еще, если они до Кале доберутся.

«Только если я не украду дирижабль». Шутка с привкусом горечи напомнила Мине, из всех возможных людей, именно о Бэрронсе.

— Приятных снов, — прошептала она, подобрав юбки и отходя. — И помни, наш день еще наступит. Скорее, чем ты думаешь.

— Мина, — дрожащим голосом позвала Александра, затем глубоко вздохнула. — Тебе рано уходить.

Герцогиня обернулась, старательно избегая смотреть на проклятую метку на щеке королевы.

— Мне надо вернуться в Совет.

— Тебе ведь известно, что он имел в виду, приказав приструнить меня. — Голос королевы снова обрел силу. Она уселась над парфюмерным полем битвы, шурша юбками по осколкам стекла.

— Прошу тебя. — У Мины перехватило горло. — Я не хочу…

— Лицо не тронь, — наказала королева. — Он не хочет, чтобы следы были заметны. Но должны остаться синяки, убедись в этом. — Она вскинула подбородок. — Так ему не придет в голову добавить парочку от себя, и если уж я могу их снести… то, ей-богу, ты сможешь их поставить.

Порой роль источника силы королевы становилась для Мины личным и весьма гнусным испытанием.

Глава 7

— Ты опоздал.

Лео застыл в дверях кабинета.

— Отец, — приветствовал родителя Лео, снимая плащ и протягивая его одной из переминающихся рядом с ноги на ногу горничных. — Я тоже по тебе скучал. Поездка вышла превосходной, — «меня пытался убить всего лишь один русский князь», — и погода благоволила к нам всю дорогу. Не стоило волноваться.

Герцог Кейн отвернулся от камина, и тени от пламени скользнули по его бледной коже. Через мгновение он поднял капюшон, скрывая лицо.

— Считаешь себя остроумным?

— Чаще всего да.

С опущенными портьерами кабинет казался задымленным, жарким логовом, которое, как подозревал Лео, герцог редко покидал. В углу комнаты, с рукоделием на коленях, сидела женщина.

— Маделайн, — негромко поприветствовал ее Лео и, подойдя, поцеловал в щеку.

Маделайн, самая старая трэль его отца, все еще красивая женщина, несмотря на появляющиеся «гусиные лапки» вокруг темных глаз, одна из немногих сносила нрав Кейна невозмутимо и спокойно.

— Лео, — ответила она, ласково потрепав его по щеке. — Только посмотри на себя. Похож на дерзкого корсара.

Лео провел рукой по волосам. Они отросли, и кончики касались воротничка.

— Мне уже говорили.

— Вы не можете обмениваться любезностями в каком-нибудь другом месте? — рявкнул на Маделайн герцог.

Перестав улыбаться, Маделайн пристально посмотрела на Кейна.

— Пожалуй, я пойду. Не буду мешать вашей игре в шахматы. — Голос ее был спокоен, но слегка приподнятая бровь ясно говорила, что она думает о грубости герцога. Собрав рукоделие, трэль улыбнулась Лео: — Ты знаешь, где меня найти.

Он бы предпочел, чтобы Маделайн осталась. Ее общество намного приятнее общества отца.

— Приду к вам после игры.

Герцог Кейн, показывая свое богатство и положение, когда-то заключил контракт с шестью трэлями. Правда, в последнее время, видимо, из-за болезни, начал потихоньку от них избавляться и уже трех отправил на покой. Они больше почти не появлялись в главном особняке, им устроили роскошные дома в Лондоне.

Лео сам содержал двух трэлей отца. То был весьма щедрый подарок на восемнадцатилетие, и сейчас Бэрронс гадал, а не пытался ли дорогой папочка сим образом скрыть появление своей загадочной болезни? Затворником Кейн стал вскоре после этого.

Из трэлей в особняке осталась лишь Маделайн. Любопытно, чье это было решение?

Лео знал наверняка, что Маделайн не согревает постель его отца. Она подписала контракт, по которому Кейн получал ее кровь в любом количестве, но традиция требовала, чтобы трэль сама решала, дарить свое тело голубокровому или нет. Дар, о котором редко говорили в обществе.

И Лео никак не мог понять, почему Маделайн терпит старого ублюдка.

— Пошлите за мной после игры, — сказала Маделайн герцогу, отодвигая его стул за шахматным столом. — Вы сегодня еще не ели.

— Выпью кровь из бутылки, — рявкнул Кейн.

— Как пожелаете, — ответила она и вышла, лишь слегка хлопнув дверью.

Лео долго смотрел на отца. Про того много чего можно было сказать, но грубость Кейн проявлял редко.

— На месте Маделайн я бы влепил тебе пощечину. Ты должен перед ней извиниться.