Шелк и тайны

Из опыта прожитых лет Росс мог с легкостью сделать вывод, что именно из-за неопытности и юности Джулиет спутала страсть с любовью. Он заставил ее стремительно выйти замуж, не дав ей времени для сомнений. Однако она недолго мучилась сомнениями. Любая другая была бы рада остаться с ним хотя бы ради богатства и добропорядочности. Любая, но не Джулиет. «И несмотря на то что сегодня с донкихотской галантностью она признала, что наш брак не сложился по ее вине, мне-то виднее. Правдивая, как клинок, и такая же неумолимо честная, Джулиет предпочла оставить мужа, чем жить во лжи».

Годы спустя у Росса время от времени появлялись другие женщины, когда он испытывал неимоверную потребность в физической близости. Но ни одна из этих приятных, добродушно-веселых женщин, которых он навещал, никогда в него не влюблялась. Порой он испытывал к ним благодарность, впрочем, сам этот факт лишь подтверждал, что в самой природе Росса есть какой-то изъян. Неожиданно Карлайла осенило, что он неподвижно стоит посреди своей комнаты. Поставив лампу, он стянул с себя одежду и небрежно швырнул ее на диван, потом выключил лампу. Чувствуя себя каким-то окоченевшим, он улегся на толстый, набитый ватой матрац и натянул на себя одеяла.

«Любопытно было… обнаружить, что страсть, которую мне внушала Джулиет, осталась такой же неистовой, как я ее запомнил. В сущности, она даже стала сильнее: время стерло границы между памятью и грезами, пока сегодняшнее объятие не подтвердило мои воспоминания, яркие и мучительные.

И еще интереснее тот бесспорный факт, что она также испытывает ко мне страсть, хотя и не столь сильную, чтобы преодолеть неприятие меня. Ясно, что фраза в дневнике Джулиет: «Я никогда больше не хочу встречать Росса Карлайла», — появилась не под влиянием сиюминутного заблуждения. Да, для нас обоих было бы лучше, если бы мы никогда больше не встретились. Несмотря на страсть, несмотря на смех, разговоры и взаимопонимание, которые мы так недолго делили много лет назад, в сердцах своих мы всегда оставались незнакомцами, а отныне останемся ими навсегда».

Бутылка красного вина на двоих в Англии не явилась бы из ряда вон выходящим событием. Однако Джулиет, отбросив повлажневшие простыни, поняла, что это было смертельной ошибкой. Отнюдь не потому, что они опьянели. Живя по законам ислама, Джулиет вообще никогда не пила, а Росс, который в общем-то не увлекался крепкими напитками, не притрагивался к алкоголю на протяжении всех долгих месяцев своего путешествия. «И вот двух бокалов оказалось достаточно, чтобы утратить бдительность и не сдержаться настолько, что ему захотелось поцеловать меня. А я оказалась так глупа, что позволила ему сделать это».

«Позволила ему». Дико расхохотавшись, она перекатилась на постели и зарылась лицом в подушки. «Я не только покорилась ему, а чуть ли не стянула его на хорезмский ковер. Еще полстакана вина, и я бы непременно так и поступила. И, Боже милостивый, я хотела этого! Утром я удовлетворенно признаю, что не утратила здравого смысла, но сейчас во мне бушует страсть!»

Все воспоминания о времени, проведенном в супружеской спальне, и о том, как они занимались любовью, о вкусе и прикосновениях, картинах, запахах и звуках — все эти терзающие воспоминания нахлынули на нее, когда она оказалась в объятиях Росса. «Если бы я постаралась, я смогла бы пересчитать и описать каждую нашу ночь любви. И счет этот был бы весьма внушительным: мы прожили вместе всего шесть месяцев, но были молоды и страстно любили друг друга».

Одним из наиболее ярких и чувственных воспоминаний была их брачная ночь. Свадьба была не слишком пышной, потому что они не хотели ждать, пока разработают сложную, детально отлаженную церемонию. Дело в том, что во время их помолвки Джулиет как-то в шутку предложила, чтобы они, следуя старинному шотландскому брачному обычаю, вместе перепрыгнули через меч. Это означало, что они не могут дольше ждать, но ждать им все же пришлось, и не столько из-за соображений морали, сколько из-за того, что им трудно было находить укромные местечки, чтобы свободно любить друг друга.

Церемония венчания произошла в Шотландии, в деревенской церквушке в поместье дяди Джулиет. А потом молодую пару отвезли в расположенный неподалеку охотничий домик, принадлежавший другу герцога Уиндермеерского. И там наконец они остались одни, ибо слуги прекрасно понимали, что не стоит мешать новобрачным.

Они легко поужинали, и Росс дал Джулиет возможность побыть одной, чтобы искупаться, переодеться, подготовиться… К своему величайшему смущению, она страшно нервничала, хотя жаждала этой ночи несколько недель подряд, и когда ее молодой муж вошел в спальню, он не нашел ее на огромной кровати с четырьмя столбиками для балдахина. Джулиет, съежившись, сидела на подоконнике, крепко обхватив колени руками, и слегка дрожала в своей тонкой ночной рубашке.

Росс подошел к окну, встал с ней рядом, посмотрел на тонкий месяц, паривший в черном бархатном небе, потом обнял ее за плечи и спросил:

— Замерзла?

Она покачала головой.

Он погладил ее по голове, пытаясь снять напряжение.