Шелк и тайны

Холмы становились выше, и из-за этого караван вытянулся в длинную линию. Потом лощина круто увела путников вниз, и наконец они достигли пересохшего русла реки, так называемого вади. Абдул Вахаб остановил свою лошадь на дальнем берегу, мрачно посмотрел сначала на нависшие вдалеке грозовые тучи, а потом на вади, который, извиваясь, терялся из виду в двухстах ярдах отсюда. Повернувшись к каравану, Абдул Вахаб громко призвал всех поторопиться.

Росс помрачнел, догадавшись, о чем думал кафила-баши: несмотря на то что на караван не прольется дождь, велика вероятность, что вади перерастет в смертельно опасный поток, если гроза извергнет достаточно воды в верхнем течении русла. Это так типично для пустыни: человеку грозит опасность от нехватки воды, и в то же самое время он может погибнуть от избытка ее.

Росс подумал о возможном наводнении и дернул уздечку Джульетты, чтобы та прибавила шаг. Она обиженно обернулась, но пошла быстрее. Вьючный верблюд послушно побрел за нею. Росс все время понукал верблюдицу, и уже через несколько минут они пересекли вади и стали карабкаться по крутому противоположному берегу.

Едва непрерывный поток людей и животных пересек песчаный канал, Росс оглядел весь караван, пытаясь разыскать своих товарищей. Верблюд, тащивший на себе Салеха и Мурада, тоже забрался выше по склону. Однако Джулиет по-прежнему оставалась посередине вади из-за того, что ее вьючным верблюдом вдруг овладело упрямство.

Через несколько мгновений оказалось, что Росс не зря беспокоился. Пока Джулиет сражалась с заартачившимся верблюдом, по излучине реки промчалась вязкая, темная от ила вода. За несколько секунд быстрый, доходящий до колен поток затормозил продвижение тех, кто не успел перебраться через вади. Сидя верхом на лошади, кафила-баши закричал:

— Быстрее! Еще вода!

Осознав опасность, все перебравшиеся на другой берег выстроились вдоль него, с ужасом наблюдая за разыгрывавшейся внизу драмой. Россом овладела паника: он увидел, как верблюды Джулиет опустили головы и принялись пить из водоворота, что кружил вокруг их косматых щеток над копытами. «В следующий миг они улягутся и начнут барахтаться в воде, как это часто бывает с верблюдами».

Он уже готов был броситься ей на помощь, но тут Джулиет заставила верблюдов тронуться с места, нещадно хлеща их кнутом по бокам. Даже сквозь шум бегущей воды и гомон голосов Росс слышал, как Джулиет ругается на цветистой смеси разных языков.

С сердитым ревом верблюды покорились и направились к берегу. К тому времени, как им удалось выйти из вади, вода там уже дошла до колена и продолжала быстро подниматься. Еще одна волна хлынула в русло, взметнулась до пояса и ударила обломками горной породы в горстку мужчин и животных, которым пока не удалось перебраться через вади. Какого-то человека на осле едва не смыло. Спасло его лишь то, что низкорослое животное прижалось к плотной куче верблюдов и сумело подняться на ноги.

Один за другим люди и животные перебирались через стремнину. На другом берегу им уже помогали выбираться на твердую почву путники из каравана. Вскоре в воде остался только пожилой узбек, торговец чаем. Россу как-то довелось беседовать с ним, и он нашел, что этот человек, Мухаммед Казим, являет собой сочетание тихого достоинства и шаловливого обаяния.

Старик наконец оказался на расстоянии вытянутой руки от спасительного берега, и Росс с облегчением вздохнул, но не тут-то было. Несмотря на предоставленную помощь, осел Казима оступился и пошел ко дну, увлекая за собой хозяина. И в тот же миг в канал ворвалась еще одна волна, налетев со скоростью бегущего человека. Река стала смертельно глубокой.

Пронзительный, перепуганный вопль купца был еле слышен из-за ревущего водного потока. Тюрбан Казима сорвало ветром, а бритая голова, мелькавшая в черных волнах, казалась какой-то особенно беззащитной. Он погрузился в мутную воду, и у зевак вырвался прерывистый вздох.

— Отец! — закричал мужчина, балансировавший на самом краю вади. Судя по отчаянному выражению его лица, Росс догадался, что, как и большинство обитателей пустыни, старик не умел плавать. Он и сейчас погрузился бы с головой, если бы его не подхватили двое других людей. Больше никто не попытался помочь Мухаммеду Казиму, никто даже не стал искать веревку, которую можно было бы ему бросить.

— На все воля Аллаха, — горестно проговорил купец, стоявший рядом с Россом.

— Чему быть, тому не миновать, — согласился другой. — Да благословенно имя Господа!

Наступил тот самый момент, когда восточный фатализм вступает в противоречие с западной предприимчивостью. И проигнорировав эту молнией мелькнувшую в голове мысль, Росс помчался вдоль берега, стрелой пролетев мимо остальных путников каравана. Он предпочел бы не привлекать к себе внимания, но невозможно было просто стоять и смотреть, как тонет человек, не попытавшись даже помочь.