Шелкопряд

Робин даже не заметила, как эти слова слетели у нее с языка. Приготовясь опровергать все, что скажет Страйк, она выдала неприятную истину. Мэтью не был наделен богатым воображением. Он не видел, как Страйк истекал кровью, когда его полоснул ножом убийца Лулы Лэндри. Даже описание вспоротого и выпотрошенного трупа Оуэна Куайна заслонили от Мэтью густые миазмы ревности, которые душили его при любом упоминании Страйка. Ненависть жениха к ее рабочим обязанностям не имела ничего общего с заботой о ней самой, просто Робин до сих пор не признавалась в этом даже себе.

– Я занимаюсь опасными делами, – с набитым ртом промычал Страйк, будто не расслышав.

– От меня есть польза, – невнятно выговорила Робин, хотя во рту у нее не было ни булки, ни мяса.

– Не спорю. Если бы не ты, я бы далеко не продвинулся, – сказал Страйк. – Я, как никто другой, благодарен агентству по временному трудоустройству за допущенную ошибку. Ты молодчина, мне было бы… не реви, на нас уже и так глазеют.

– Ну и пускай, – буркнула Робин в пригоршню бумажных салфеток, и Страйк не удержался от смеха.

– Если хочешь, – обратился он к ее золотисто-рыжей макушке, – отправлю тебя на курсы наружного наблюдения, как только получу гонорар. Но время от времени, коль скоро ты останешься моей напарницей, буду давать тебе отдельные поручения, которые могут не понравиться Мэтью. Больше мне сказать нечего. Решение за тобой.

– Я уже решила. – Робин едва сдерживалась, чтобы не всхлипывать. – Я сама знаю, чего хочу. Потому и осталась.

– Тогда не распускай нюни и ешь свой бургер.

Но ей кусок не лез в горло. Она разнервничалась, но и окрылилась. Значит, ошибки не было: Страйк разглядел в ней то, что отличало его самого. Они оба работали не только из-за денег…

– А ты тогда рассказывай про Дэниела Чарда, – потребовала она.

Во время его рассказа любопытное семейство из четырех человек подхватило свои вещички и потянулось к выходу, исподтишка поглядывая на эту непонятную пару (что это было – свара любовников? Семейная ссора? И каким образом ее так быстро погасили?).

– Параноик, несколько эксцентричный, самовлюбленный, – подытожил Страйк минут через пять, – но прислушаться к нему стоит. Вполне возможно, что Джерри Уолдегрейв действительно помогал Куайну. С другой стороны, он мог уволиться потому, что его уже достал Чард, – наверное, работать под его началом себе дороже. Кофе будешь?

Робин посмотрела на часы. За окном по-прежнему валил снег: она боялась опоздать на поезд до Йоркшира, если на шоссе будут пробки, но после этого разговора решила доказать свою преданность делу и задержаться еще немного. К тому же ей нужно было кое-что рассказать Страйку, причем сидя напротив него, а не за рулем, да еще на скользкой дороге, когда даже невозможно наблюдать за его реакцией.

– Я, кстати, тоже узнала кое-что про Чарда, – сообщила она, вернувшись с двумя чашками кофе и куском яблочного пирога для Страйка.

– Посплетничала с прислугой?

– Вовсе нет. Пока я сидела на кухне, те двое вообще до меня не снизошли. У обоих, по-моему, скверное настроение.

– Если верить Чарду, в Девоне им не нравится. В Лондон рвутся. Они – брат и сестра?

– Мне показалось, мать и сын, – ответила Робин. – Он зовет ее Маму. Короче, я попросилась в туалет, а туалет для прислуги – рядом со студией. Так вот, Дэниел Чард хорошо подкован в анатомии. У него повсюду развешаны анатомические рисунки Леонардо да Винчи, а в углу стоит анатомическая модель. Восковая… Жуть. А на подрамнике, – продолжила она, – тщательно проработанный рисунок: прислужник Мэнни. Лежащий на земле, в голом виде.

Страйк опустил чашку.

– Очень интересный рассказ, – медленно выговорил он.

– Я так и знала, что тебе понравится, – с застенчивой улыбкой призналась Робин.

– Проливает дополнительный свет на заверения Мэнни, что он не сталкивал хозяина с лестницы.

– Они не обрадовались твоему приезду, – добавила Робин, – но в этом, наверное, есть и моя вина. Я сказала, что ты – частный сыщик, но Ненита – она, в отличие от Мэнни, английским владеет слабо – этого не поняла. Пришлось объяснить, что это вроде как полицейский.

– Из чего они заключили, что Чард призвал меня в связи с выходкой Мэнни.

– Неужели Чард сам это упомянул?

– Ни единым словом, – ответил Страйк. – Надо полагать, он только о предательстве Уолдегрейва и думает.

Воспользовавшись туалетом, они вышли на мороз, сощурились от встречного ветра со снегом и побрели к машине. На крыше их «тойоты-лендкрузера» успела образоваться наледь.

– Ты на вокзал успеваешь? – спросил Страйк, глядя на часы.

– Если заторов не будет. – Робин тайком постучала по деревянной отделке дверцы.

Когда они выехали на трассу М4, где повсюду установили предупреждающие знаки, а разрешенную скорость снизили до шестидесяти миль в час, у Страйка зазвонил мобильный.

– Илса? Как у вас дела?

– Привет, Корм. Бывает и хуже. Ее не арестовали, но допрос провели довольно жестко.

Страйк включил громкую связь, чтобы слушать вместе с Робин, и они ловили каждое слово, пока автомобиль продирался сквозь бьющие в стекло снежные вихри.

– Ее точно считают виновной, – сказала Илса.