Шелкопряд

Когда всем подали закуски, Джерри Уолдегрейв встал со своего места и направился в сторону бара. Нина и Элизабет следили за ним глазами. По дороге в туалетную комнату Уолдегрейв лишь небрежно кивнул Страйку, но на обратном пути задержался.

– Странно вас здесь видеть.

– Да? – изобразил удивление Страйк.

– Да, – твердо сказал Уолдегрейв. – Вы… э-э… нервируете людей.

– Ну что ж поделаешь, – произнес Страйк.

– Можно вас попросить хотя бы не сверлить нас глазами?

– Мой брат Ал, – пропустив мимо ушей эту просьбу, представил Страйк.

С лучезарной улыбкой Ал протянул руку, которую Уолдегрейв пожал в некоторой растерянности.

– Из-за вас Дэниел чувствует себя неуютно, – сказал он Страйку, глядя на него в упор.

– Какая жалость, – сказал Страйк.

Редактор взлохматил спутанные волосы:

– Непонятная у вас позиция.

– С каких пор вас волнует, как чувствует себя Дэниел Чард?

– Меня лично это не волнует, – сказал Уолдегрейв, – но его настроение отражается на других. Мне бы хотелось, чтобы Пинклмен остался доволен сегодняшним праздником. Не понимаю, зачем вы сюда явились.

– В качестве курьера, – ответил Страйк и вынул из кармана неподписанный белый конверт.

– Это еще что?

– Это вам, – сказал Страйк.

Уолдегрейв взял конверт и окончательно растерялся.

– Информация к размышлению. – В шумном баре Страйку пришлось вплотную склониться к озадаченному редактору. – Фэнкорт перед смертью жены – чтобы вы знали – переболел свинкой.

– Ну и что? – Уолдегрейв был совершенно сбит с толку.

– У него никогда не было детей. Почти на сто процентов, он бесплоден. Я подумал, вам это будет интересно.

Раскрыв рот, Уолдегрейв уставился на сыщика и не нашелся с ответом, а потом спохватился и отошел с белым конвертом в руке.

– Что это было? – сгорая от любопытства, спросил Ал.

– План «А», – ответил Страйк. – Посмотрим, что будет дальше.

Уолдегрейв сел на свое место за роупер-чардовским столом, и в черном дверном стекле сразу появилось его отражение. Редактор вскрыл полученный от Страйка конверт. Оттуда в недоумении достал второй, поменьше, на котором было написано от руки какое-то имя. Джерри Уолдегрейв перевел взгляд на Страйка; тот молча вздернул брови. Уолдегрейв смешался, но передал конверт Элизабет Тассел. Прочитав надпись, она нахмурилась. Ее глаза устремились на Страйка. Детектив улыбнулся и приветливо поднял стакан. Лиз Тассел на мгновение растерялась, но потом ткнула в бок сидящую рядом девушку и передала ей конверт. Очень скоро послание добралось до Майкла Фэнкорта.

– В яблочко, – сказал Страйк. – Ал, выйду я, пожалуй, в сад покурить. А ты стой здесь и держи наготове телефон.

– Здесь мобильными пользоваться не… – Страйк сделал такое лицо, что Ал поспешно исправился. – Будь спокоен.

48

Кому же гусеница шелкопряда
Свой дарит желтый труд? Ужель тебе?

Томас Миддлтон.

Трагедия мстителя

В безлюдном саду был невыносимый холод. Страйк увяз по щиколотку в снегу, не чувствуя, как мороз крадется по правой брючине. Все курильщики, которые в обычное время собирались на скрытых от глаз аккуратных лужайках, сейчас топтались прямо на тротуаре перед клубом. Страйк проложил одинокую цепочку следов по мерзлой белизне, среди затихшей красоты, и остановился у круглого пруда, превратившегося в серый ледяной диск. В центре, на огромной двустворчатой раковине, сидел пухлый бронзовый купидон. Одетый в снежный парик, он натягивал тетиву лука и целился не туда, где имел шанс поразить стрелой простого смертного, а в темные небеса.

Страйк закурил и стал смотреть в ярко освещенные окна клуба. Из темноты посетители и официанты выглядели бумажными человечками на световом экране.

Если Страйк разбирался в людях, ждать оставалось недолго. Мог ли писатель, чье призвание – сплетать слова из нити опыта, любитель ужасов и макабрических странностей, упустить такую уникальную возможность?

И действительно, через несколько минут Страйк услышал щелчок открываемой двери, обрывки разговоров, краткую музыкальную фразу, а потом – приглушенные шаги.

– Мистер Страйк?

В темноте голова Фэнкорта выглядела огромным куполом.

– Не проще ли выйти на улицу?

– Мне удобней в саду, – сказал Страйк.

– Понимаю.

В словах Фэнкорта сквозило добродушие, как будто он решил – пусть ненадолго – пойти навстречу Страйку. Детектив подозревал, что это решение подсказано слабостью писателя к театральным эффектам: ведь именно его призвал для разговора человек, который заставил нервничать всю компанию.

– Что вас интересует? – спросил Фэнкорт.

– Ваше мнение, – ответил Страйк. – Мой вопрос касается критического анализа «Бомбикса Мори».

– Как, опять? – поразился Фэнкорт. Его добродушие застывало так же стремительно, как ноги. Он поплотнее запахнул пальто от метели. – Я сказал все, что хотел сказать об этой книге.

– Одно из первых суждений, которые я услышал, – начал Страйк, – сводилось к тому, что она напоминает ваши ранние произведения. «Море крови и тайные символы» – по-моему, так было сказано.

– Ну и дальше что? – Фэнкорт засунул руки в карманы.