Шелкопряд

Мороз, длинные гудки, запертые двери пустых квартир – сегодня явно был не его день. Купив газету, Страйк отправился в «Тотнем» и занял место под портретом кисти художника-оформителя Викторианской эпохи, изобразившего целую серию резвящихся знойных красоток с цветочками в складках воздушных нарядов. Сегодня Страйку представлялось, будто он сидит в зале ожидания, чтобы убить время. Воспоминания, засевшие в мозгу, как шрапнель, отравленная последующими событиями… слова любви и вечной преданности, краткие периоды безоблачного счастья, вереницы обманов… Он не мог сосредоточиться на газетных статьях. Люси, его сестра, однажды взъелась: «Почему ты это терпишь? Почему? Только потому, что она красивая?» А он ответил: «Это примиряет».

Сестра, конечно, ждала, что он скажет «нет». Женщины могут сколько угодно наводить красоту, но не желают слышать, что красота – это главное. Шарлотта была прекрасна; другие даже рядом с ней не стояли; он не уставал восхищаться чудом ее внешности, благодарить судьбу, гордиться…

Любовь, сказал Майкл Фэнкорт, это заблуждение.

Страйк перевернул страницу и уставился на кислую физиономию министра финансов, но ничего перед собой не видел. Неужели он просто выдумал то, чего в Шарлотте никогда не было? Придумал ее достоинства, чтобы оттенить эту поразительную внешность? Когда они познакомились, ему было девятнадцать. Зеленый юнец, думал, сидя в пабе, Страйк, который с тех пор набрал килограммов пятнадцать лишнего веса и лишился ноги. Хорошо, пусть он создал Шарлотту по ее же образу и подобию, чтобы поселить в своем одурманенном мозгу, – и что из этого? Ведь он любил и реальную Шарлотту: женщину, которая обнажалась перед ним без утайки и допытывалась, сможет ли он ее любить, если она делала то-то и то-то, если сознавалась в том-то, если так с ним поступала… но в конце концов она перешла границу его терпения, за которой даже ее красота, ярость и слезы не могли его удержать, – и тут же бросилась в объятия другого.

Возможно, это и есть любовь, думал он, принимая сторону Майкла Фэнкорта против невидимой и придирчивой Робин, которая, как ему вдруг показалось, взирает на него с осуждением, пока он сидит за пинтой «Дум-бара» и пытается читать про самую суровую зиму за всю историю метеорологических наблюдений. Посмотрела бы на себя и этого Мэтью… Неужели она не замечает того, что ясно видел Страйк: чтобы остаться с Мэтью, она должна предать себя.

Но где сыскать такую пару, у которой полностью открыты глаза? Неужели там, где царит мещанское благополучие – бесконечная гордость Грега и Люси? Или в неиссякаемом потоке его собственной клиентуры, бурлящем от утомительных вариаций предательства и разочарования? Или в мире слепой преданности, где обитает Леонора Куайн, готовая все простить своему избраннику только за то, что «он писатель»? Или в стане поклонников знаменитости, где такие, как Кэтрин Кент и Пиппа Миджли, молятся на одного и того же связанного, потрошеного индюка?

Страйк вгонял себя в депрессию. Он допивал третью пинту и подумывал взять четвертую, когда у него зажужжал мобильный, положенный на стол экраном вниз.

Медленно потягивая пиво среди прибывающих посетителей, он смотрел на телефон и заключал пари сам с собой. Медлит у часовни и дает мне последний шанс вмешаться? Или хочет сообщить, что выполнила задуманное?

Только допив пиво, он перевернул мобильный.

Можешь меня поздравить. Миссис Джейго Росс.

Страйк несколько секунд изучал это сообщение, потом опустил мобильник в карман, встал, сложил газету и, сунув ее под мышку, пошел домой.

Добравшись не без помощи трости до Денмарк-стрит, он вспомнил слова из своей любимой книги, которую, впрочем, давно не держал в руках: она хранилась на дне коробки с его пожитками, выставленной на лестничную площадку.

…difficile est longum subito deponere amoren,
difficile est, uerum hoc qua lubet efficias…

Долгую трудно любовь покончить внезапным разрывом,

Трудно, поистине, – все ж превозмоги и решись.{35}

Беспокойство, терзавшее его с самого утра, отступило. Он проголодался и устал. В три часа должны были транслировать матч «Арсенал» – «Фулем»; еще оставалось время сварганить запоздалый ланч. А вечером, размышлял он, можно будет заглянуть к Нине Ласселс. Предстоящую ночь ему совершенно не улыбалось провести в одиночестве.

42

Матео….странная игрушка.

Доунрейт. Обезьяну передразнивает.

Бен Джонсон.

Каждый по-своему[32]