Шелкопряд

Дрожащую, обезумевшую, бессовестно обманутую женщину, от которой он только вышел, нельзя было знакомить с Калпеппером. В своем неудержимом желании поквитаться с человеком, который обещал ей детей и брачные узы, она могла нанести непоправимый вред себе самой и своему будущему. Страйку не составило труда завоевать ее доверие. Ей было почти сорок два года; она мечтала родить детей лорду Паркеру; теперь ею владела только жажда кровавой мести. Страйк провел у нее не один час: женщина в слезах раскачивалась вперед-назад на диване, загораживая лицо кулаками, потом металась по гостиной и неумолчно изливала душу. В конце концов она согласилась на это предательство, которое похоронит все ее надежды.

– Значит, ее имя в газете фигурировать не будет, – повторил Страйк, сжимая бумаги в кулаке размером вдвое больше, чем у Калпеппера. – Усек? Этот материал и без нее станет бомбой.

Помедлив и скривившись, Калпеппер сдался:

– Ладно, как скажешь. Давай сюда.

Журналист сунул документы во внутренний карман, залпом допил чай, и недолгая досада на Страйка, похоже, отступила перед радужной перспективой стереть в порошок члена палаты лордов.

– Лорд Паркер-Пенниуэлл, – радостно прошептал он, – вы увязли по самые помидоры, сэр.

– Надеюсь, твой редактор возьмет это на себя? – Страйк указал на положенный между ними счет.

– Да, конечно…

Калпеппер бросил на стол купюру в десять фунтов, и мужчины вместе вышли из кафе. Страйк тут же закурил.

– Как ты ее разговорил? – полюбопытствовал Калпеппер, когда они шагали по морозу, мимо мотоциклов и грузовиков, по-прежнему сновавших у мясного рынка.

– Я ее выслушал, – ответил Страйк.

Калпеппер недоверчиво покосился в его сторону:

– Все другие частные сыщики, которые на меня работают, прослушивают телефоны.

– Это незаконно, – сказал Страйк, выпуская дым в светлеющий воздух.

– Но каким образом…

– Ты же не разглашаешь свои методы, позволь и мне не разглашать свои.

Какое-то время оба молчали; хромота Страйка делалась заметнее с каждым его шагом.

– Это будет бомба. Бомба, – радостно заговорил Калпеппер. – Лицемерный старпер что-то блеял насчет алчности корпораций, а сам двадцать лимонов заныкал на Кайманах…

– Рад служить, – перебил его Страйк. – Счет пришлю мейлом.

Калпеппер в очередной раз бросил на него подозрительный взгляд:

– Читал на той неделе про сынка Тома Джонса?

– Тома Джонса?

– Ну да, певца, из Уэльса, – уточнил Калпеппер.

– А, этого, – равнодушно бросил Страйк. – У нас в полку тоже был Том Джонс.

– Так ты читал?..

– Нет.

– Шикарное интервью. Парень говорит, что никогда в жизни не встречался со своим папашей и вообще не имел с ним никаких контактов. Думаю, он срубил поболее, чем ты.

– Это мы еще посмотрим, когда ты получишь мой счет, – заметил Страйк.

– Да я так, к слову. Одно маленькое интервью – и сможешь на какое-то время забыть о слежке за секретаршами.

– Тема закрыта, – отрезал Страйк, – или больше на меня не рассчитывай, Калпеппер.

– Понятно, – сказал Калпеппер, – твою биографию я так или иначе смогу тиснуть. Отвергнутый сын рок-идола, герой войны, никогда в жизни не встречался с отцом, занимается частным…

– Насколько я знаю, подстрекательство к прослушке телефонов тоже незаконно.

В конце Лонг-лейн они замедлили шаг и повернулись лицом друг к другу. Смешок Калпеппера получился натянутым.

– Короче, присылай счет, буду ждать.

– Заметано.

Они разошлись в противоположные стороны; Страйк направился к метро.

– Страйк! – раздался у него за спиной голос Калпеппера. – Ты с ней переспал, что ли?

– Проверю, что ты напишешь, Калпеппер! – устало прокричал в ответ Страйк, не повернув головы.

Прихрамывая, он вошел под козырек станции метро, и Калпеппер потерял его из виду.

2

Но долго ль нам сражаться? Мне недосуг,
Да и желанья нету медлить! Дела не ждут.

Фрэнсис Бомонт, Филип Мессинджер.

Маленький французский адвокат

В вагоне подземки уже прибывало пассажиров. Утренние лица после выходных: отечные, изможденные, напряженные, замкнутые. Страйк нашел место напротив блондинки с припухшими глазами: она то и дело заваливалась набок, погружаясь в дремоту, но быстро выпрямлялась и начинала тревожно вглядываться в окно – боялась, что проехала свою остановку.