Шелкопряд

– Кого я вижу! – сказал Страйк и с неподдельным чувством пожал протянутую ему руку. Ник и Илса были его старинными друзьями: в их семье, как нигде, удачно соединились две половины его юности: Лондон и Корнуолл. – Мне никто не сказал, что вы придете!

– И правильно, это же сюрприз, Огги, – говорил Ник, пока Страйк целовал Илсу. – Ты знаком с Маргаритой?

– Нет, – ответил Страйк, – не знаком.

Вот, значит, почему Люси интересовалась, один ли он придет; она пригласила для брата женщину, с которой, по ее мысли, тот должен был сойтись и пожениться, чтобы жить долго и счастливо в таком же доме – с магнолией во весь палисадник. У Маргариты было мрачное, смуглое лицо с жирной кожей; блестящее фиолетовое платье сохранилось, по всей видимости, еще с тех времен, когда его владелица была несколько стройнее. Наметанным глазом Страйк определил, что Маргарита разведена.

– Здрасте, – с горькой обидой сказала женщина; худышка Нина в открытом черном платье болтала с Грегом.

Наконец они всемером сели за стол. С тех пор как Страйк был демобилизован по ранению, он почти не виделся с оставшимися на гражданке друзьями: добровольно взваленная им на себя работа стерла границы между буднями и праздниками. Теперь он заново ощутил, как дороги ему Ник и Илса; куда приятней было бы посидеть где-нибудь втроем, заказав обыкновенное карри.

– Как вы познакомились с Кормораном? – не скрывая любопытства, спросила их Нина.

– Он в Корнуолле бегал со мной вместе в школу, – улыбнулась Илса, глядя через стол на Страйка. – Время от времени. То появлялся, то исчезал, верно я говорю, Корм?

И за копченым лососем начались рассказы о бестолковом детстве Страйка и Люси, об их скитаниях вместе с гулякой-матерью и непременных возвращениях в Сент-Моз, где жили дядя с теткой, заменявшие детям нормальную семью.

– А потом мать окончательно забрала Корма в Лондон. Ему тогда было… сколько – семнадцать? – вспоминала Илса.

Страйк видел, что Люси коробит этот разговор: она не любила вспоминать об их весьма специфическом воспитании, о пресловутой матери.

– И там он попал в нормальную общеобразовательную школу, в мой класс, – подхватил Ник. – Славное было времечко.

– Знакомство с Ником пошло мне на пользу, – вставил Страйк. – Он знает Лондон как свои пять пальцев: у него отец таксист.

– Вы тоже работаете в такси? – спросила Нина, заинтригованная такими экзотическими связями Страйка.

– Нет, – жизнерадостно откликнулся Ник, – я гастроэнтеролог. Мы с Огги вместе отмечали восемнадцатилетие…

– …И Корм позвал двух ребят из Сент-Моза: меня и своего друга Дейва. Я тогда впервые увидела Лондон – вот радости-то было!.. – продолжила Илса.

– …так мы с женой и познакомились, – с улыбкой закончил Ник.

– И за столько лет детей не нажили? – спросил Грег, самодовольный отец троих сыновей.

Наступила едва заметная пауза. Страйк знал, что Ник с Илсой очень хотели ребенка и много чего предпринимали, чтобы стать родителями, но безуспешно.

– Пока нет, – ответил Ник. – А вы чем занимаетесь, Нина?

Заслышав название «Роупер Чард», Маргарита немного оживилась; до этого она не сводила насупленного взгляда со Страйка, словно это был лакомый кусочек, оставленный по злому умыслу на дальнем конце стола.

– В «Роупер Чард» будет теперь печататься Майкл Фэнкорт, – сообщила она. – Я сегодня утром прочла на его сайте.

– Мать честная, только вчера сделали официальное заявление! – воскликнула Нина.

Слетевшее с ее уст выражение «мать честная» напомнило Страйку, как Доминик Калпеппер обращался к официанту «братан». Нина, видимо, решила произвести впечатление на Ника и заодно продемонстрировать Страйку свое умение общаться с пролетариатом. (Шарлотта, бывшая невеста Страйка, ни под каким видом, ни для кого не меняла свою манеру речи. И на дух не выносила его друзей.)

– Ой, до чего мне нравится Майкл Фэнкорт, – сказала Маргарита. – «Дом пустоты» вообще моя любимая вещь. И русских писателей люблю; мне Фэнкорт чем-то Достоевского напоминает…

Люси, как понял Страйк, наговорила, что брат у нее умный, в Оксфорде учился. А ему хотелось, чтобы эту гостью унесло куда-нибудь за тридевять земель и чтобы сестра хоть чуточку его понимала.

– Фэнкорту не даются женские образы, – безапелляционно заявила Нина. – Он старается, но если не дано, так не дано. У него женщины – это сплошные темпераменты, титьки и тампоны.

Заслышав неожиданное «титьки», Ник фыркнул в бокал с вином; Страйк заржал оттого, что заржал Ник; Илса со смешком одернула:

– Господи, по тридцать шесть лет мужикам!

– Я считаю, он великолепно пишет, – без тени улыбки гнула свое Маргарита. У нее только что увели из-под носа потенциального кавалера – пусть толстого и без ноги; отдавать еще и Майкла Фэнкорта она не собиралась. – И собой хорош необыкновенно. Умный, непростой – я всегда на таких западаю, – со вздохом добавила она, явно адресуя Люси намек на какие-то трагедии прошлого.

– У него голова слишком большая, как будто от чужого туловища, – сказала Нина, с легкостью забыв свое вчерашнее благоговение перед Фэнкортом, – а надменность просто феноменальная.