Шелковая тень любви (СИ)

— Ты стоишь?! Господи, ты стоишь! — радостно закричала Рита, и была готова броситься и задушить Романа в объятиях, но побоялась просто уронить его.

— Да, стоять-то я стою, мне бы еще ходить…

— Пойдешь. Завтра же полетим в Москву, там тебя Олег ждет. Он же говорил, как только восстановится хоть какая-то чувствительность… Ты же давно начал чувствовать и молчал?

— Ну, думал показать хоть что-то более-менее стоящее, — пожал плечами Роман.

— Я тебя обожаю! — приобняв Романа, сказала Рита.

На другой день они вернулись в Москву. А Эмма Васильевна наконец-то решилась оставить сына и Риту на пару дней и отдохнуть дома.

Роман все силы отдавал на выполнение всевозможных упражнений, не жалея себя ни на секунду. Боль, постоянная боль от разработки задеревенелых мышц не останавливала его. Проще выпить обезболивающее, чем уменьшить нагрузку. Олег всегда знал, что Молотов трудоголик, но и подумать не мог, что он с таким рвением сможет мучить себя всевозможными процедурами.

— У меня ребенок через месяц родится, и что? Мы оба будем в колясках? — уже с иронией спрашивал Роман, понимая, что придет забирать своего ребенка из роддома самостоятельно, чего бы это ему не стоило.

Действительно, не успела Рита отпраздновать свой двадцать четвертый день рождения, как их малышка попросилась на свет. В конце апреля Рита родила свою девочку. Ребенка они с Романом давно решили назвать Алиной, поэтому как только малышку положили на грудь к Рите, она тут же назвала ее по имени.

— Алина, Алиночка. Вот ты какая. Мы с папой так тебя ждали, — гладя малышку по голове, умиротворенно шептала ей Рита.

Через три дня Рита выписывалась из родильного дома. У выхода ее ждал Молотов. Да, он сам стоял с огромным букетом роз и ждал своих самых дорогих девочек. Конечно, кроме самого Романа, приехали и Эмма Васильевна, и Лилия Викторовна, и Илона, и Алла! Словом, собрались все любимые и родные сердцу люди. Он не могла сдержаться и роняла слезы прямо на лепестки роз, что крепко сжимала в своих руках. Ребенка же по традиции дали в руки отцу. Рита без опасения доверила ему малышку, понимая, что как бы еще не было ему больно и сложно, ребенка он точно не уронит. Роман держал крохотное создание и не мог вымолвить ни слова. Девочка, дочка, его дочка! И Рита… Любимая Рита. Сердце сжималось от любви и в груди словно что-то щемило, от переполняющей нежности. Молотов и подумать не мог, что способен на подобные чувства.

Сама же Рита с трудом могла поверить, что все это происходит с ней. Еще год тому назад, она дни считала, чтобы навсегда отделаться от Молотова и тихо его ненавидела за то, что он отнял у нее право выбора. И что же получилось? Когда она получила столь желанную свободу, она сама, добровольно вернулась именно к нему!

В тот день Молотов вновь сделал Рите предложение стать его женой, и то самое кольцо, что он некогда заказывал в срочном порядке в Швейцарии, наконец-то оказалось у своей законной владелицы. Тем не менее, свадьбу решили делать осенью. Во-первых, чтобы невеста «пришла в форму» и чувствовала себя королевой на своей свадьбе, чего ей так хотелось, а во-вторых, чтобы Молотов смог отстоять не только церемонию регистрации, но и погулять на банкете.

Начало осени, но на улице оставалось по-летнему тепло. Все вокруг дышало спокойствием и гармонией, только в квартире Молотова и Риты кружила суета.

— Кто-нибудь, где мои туфли?! — с нотками паники в голосе кричала Рита, озираясь по сторонам.

— Вот же они, — пулей подскочила к сестре Илона, держа в руках ее белые туфли.

— Что у меня с прической?

— Все замечательно, — уверяла Риту Вероника, которая поколдовала над образом невесты ни один час.

— Кажется корсет слабоват, — продолжала волноваться за свой вид Рита.

— Ну, давайте постараемся потуже затянуть, — предложила одевавшая Риту девушка.

— Ладно, так нормально, — отмахнулась Рита, — Ну, что пора выезжать?

— Пора, — согласилась Лилия Викторовна, держащая на руках внучку.

Молотов уже ждал любимую у ЗАГСа, когда на огромном «Лимузине» подъехала Рита. Он помог ей выйти и просто обомлел от ее красоты.

«Неужели она наконец-то станет моей женой?» — не веря в свое счастье, спрашивал себя Молотов.