Шелковая тень любви (СИ)

– Стоп. Молотов говоришь? Я вот про Молота слышал. Не ты ли это, ненароком? – неожиданно для Романа, спросил его Шило.

– Ну, допустим, некоторые люди меня так называют…

– Ясно. Ты при Ковале был, говорят, в каком-то деле ему помог, а потом ты в «честный» бизнес свалил, так?

– По сути да.

– И что в натуре банкиром заделался?

– Ну, да… У меня контрольные пакеты акций «РосФинБанка» и «РосНикеля», – ответил как на духу Молотов, хотя и не знал, чем это для него обернется.

– Нихрена! Так ты – олигарх?! Мужики – среди нас олигарх, сидит, твою мать! – на всю камеру выкрикнул Шило, – А мы его на пол? К крысам?

Все в камере утихли и уставились на Романа. Он не мог понять, чего ждать. Но ему почему-то казалось, что его сейчас замесят в костный фарш.

– Ну, Хоббит, чего уставился? – обратился к кому-то Шилов, – Освобождай место, иерархия, твою мать!

Хоббит, похватал свои вещи с нижних нар напротив Шилова, и закинул шмотки наверх, а те, что там лежали до этого, сбросил на пол, туда, где сегодня ночевал Молотов. Хозяин вещей с верхних нар не сказал ни слова и спокойно расстелил себе на полу одеяло. Роман сидел абсолютно офигевший и ничего не понимал.

– Рома, Рома. Какой ты к черту Рома? Молот, он и в СИЗО – Молот. Да тебе же отмазаться ничего не стоит, а ты какого хрена тут сидишь? Таких, как ты не сажают!

– Почему? Ходорковский же сидел! – подметил Роман.

– Ты дурак что ли? – изумлялся Шило, – Ты что думаешь, тебя невеста ждать будет, или твои миллионы тебя дождутся?

– Нет. Не думаю. Да и не в деньгах счастье. Я был счастлив лишь однажды, и тогда у меня из доходов одна стипендия была.

– Странный ты. Ладно, отдыхай. Вопросов больше не имею. Но только одно имей в виду, главный здесь все равно я. Такие у нас законы.

– Я знаю. Ни на что не претендую. За нары спасибо.

На удивление своих сокамерников, Молот продолжал вести себя тихо и спокойно, не «быкуя» и не «понтуясь». Хотя и мог бы вообразить себя царем и богом. Но при этом, наверняка, кто-нибудь, да проучил бы его, за неподчинение общим законам. Роман все хорошо понимал. Его приняли, дали место, его «уважают», и он «охраняется» Шилом, – этого более, чем достаточно, о большем в этих условиях он и мечтать не мог.

– Рома, я серьезно, я же переживаю, – говорила Рита, не понимая его шуток.

– Все нормально. Правда. Мне дали полку на нижних нарах, никто не залупляется, все дышат в мою сторону ровно.

– У меня такое ощущение, что ты уже смирился. Неужели ты не хочешь выйти? – удивлялась его спокойствию Рита.

– Марго, я – реалист, я прекрасно понимаю, что кто-то очень грамотно меня подставил, а значит, я сяду. А, знаешь, я, наверное, это заслужил. Я слишком увлекся властью и деньгами.

– Молотов, это ты говоришь? Я тебя не узнаю! – покачала головой Рита.

– А ты скажешь, что это не так? Да, я не убивал Жанну, но это не значит, что мне не за что сидеть. Знаешь, сегодня мне снился Леший. Снилось, как я убил его. Я проснулся и не мог поверить в то, что оказался когда-то на это способен. Не верилось, что это сделал я. Я сам себя немного боюсь… Я столько времени ни с кем не считался, отталкивался лишь от своих желаний, и мне было все равно, чего хотят другие. И знаешь, чего я боюсь? Что когда я выйду, все вернется на круги своя. Я боюсь себя. Сейчас я смотрю на себя как бы со стороны, и ужасаюсь своему эгоизму и безнаказанности. Но это пока я здесь, без власти и без денег. А там, на свободе, рядом окажутся те же люди, что привыкли бояться и исполнять любые мои прихоти. И я опять продолжу пользоваться этим не задумываясь, без зазрения совести, понимаешь?

– Кажется, да… На свободе у тебя иной статус, и он обязывает тебя вести себя сволочно, что ты и делаешь, так?

– Видимо…, или я на самом деле такая сволочь? Ничерта не понимаю.

– Ром, я смотрю, тебя в философию потянуло. В таком случае, ты пока сиди и размышляй, а я сделаю все, чтобы поскорее вытащить тебя отсюда.

– Даже если я останусь той же сволочью? – задал каверзный вопрос Роман.

– Да. И я, и ты – мы оба – знаем, что занимая то место, которое занимаешь ты, нельзя оставаться белым и пушистым, там выживет только сволочь. Ну, или хотя бы, решительный и жесткий человек.

– В том-то и дело. А надо ли мне на то место?

– У-у, Молотов, я смотрю у тебя совсем крышу повело, – всплеснула руками Рита, – Нельзя терять то, что ты получил своим трудом и кровью. Что, хочешь сказать, все было зря? Мне ясно одно: тебя надо поскорее отсюда забирать, – решительно добавила она.

– Только под твою ответственность, – продолжал шутить Молотов.

– Естественно, – улыбнулась Рита.

Девушка вышла из СИЗО с какими-то странными чувствами. Она не могла поверить, что разговаривала с тем самым человеком, который не поведя бровью, подчинил ее своей власти, который считал всех размышляющих над смыслом жизни жалкими неудачниками, который никогда ни в чем не сомневался ни секунды, а просто брал и действовал. Рита представляла, как он станет рвать и метать, обвинять всех и проклинать все, а он спокойно сидит и ждет решения своей участи. Такой Молотов не укладывался в ее голове, ну никак!