Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий

В течение десятилетий США заигрывали с силами зла. Длительное время сердце Азии было настолько важно, что после Второй мировой войны стало обычным делом относиться к этому региону как непосредственно связанному с национальной безопасностью Соединенных Штатов. Его расположение между Востоком и Западом стало стратегически важным в ходе соперничества сверхдержав, в то время как природные ресурсы, такие как нефть и прежде всего газ, сделали события в странах Персидского залива и их ближайших соседей действительно важными для национальной безопасности США.

К 30 сентября 2001 года, спустя три недели после трагических событий, министр обороны Дональд Рамсфелд предложил президенту свои «стратегические мысли» о том, к чему США должны стремиться в ближайшем будущем, как часть «военных целей». «Некоторые воздушные удары против «Аль-Каиды» и «Талибана» планируется начать в ближайшее время», – подчеркивал он, отмечая начало, как он называл, «войны». Было чрезвычайно важно, писал он, «убедить или заставить государства прекратить поддержку терроризма». То, что он предложил далее, было драматичным и поразительно амбициозным: «Если война не сможет изменить политическую карту мира существенным образом, США не достигнут своей цели». Что это значило, было ясно. «Правительство Соединенных Штатов должно четко представить себе цели по этим направлениям: новые режимы в Афганистане и еще одном ключевом государстве (или двух)»[2084]. Ему не нужно было уточнять, о каких государствах он говорит, было ясно, что имелись в виду Иран и Ирак.

События 11 сентября изменили отношение США ко всему миру. Будущее Америки зависело от защиты центра Азии, начиная с западной границы Ирака с Сирией и Турцией до Гиндукуша.

Видение было окончательно сформулировано президентом Бушем в конце января 2002 года. К тому времени с «Талибаном» разбирались решительно. Его представителей выжали из крупных городов, включая Кабул, в течение нескольких недель после окончания операции «Сокрушающая свобода», включающей экстенсивные авиационные удары и крупное развертывание сухопутных войск. Хотя бен Ладен все еще был на свободе, президент в послании к Конгрессу объяснил, почему США нацелились на более амбициозные цели. Многие режимы, которые ранее были враждебны к США, «после событий 11 сентября сидят тихо, но мы-то знаем их истинную натуру». Северная Корея – одно из ключевых проблемных государств. Однако основное внимание было уделено другим двум странам – Ирану и Ираку. Они вместе с Пхеньяном «образовывают ось зла, угрожающую спокойствию мира». Разрушение этой оси имело решающее значение. «Наша война против терроризма началась хорошо, но это только начало»[2085].

Решимость взять все под свой контроль была потрясающей. Смещение существующих режимов, которые считались дестабилизирующими и опасными, стало основной целью стратегической политики США и союзников. Они отдавали приоритет избавлению от существующей опасности, практически не думая о том, что может произойти дальше. Устранение краткосрочных проблем было важнее долгосрочных планов. Это стало ясно исходя из планов против Афганистана, принятых в 2001 году. Правительство США не должно мучиться над созданием постталибских соглашений, говорилось в бумаге, когда воздушная кампания уже началась. Победитель «Аль-Каиды» и «Талибана» становится главным. О том, что будет дальше, можно подумать позднее[2086].

Такая же скоропалительность наблюдалась и в случае с Ираком, где акцент был сделан на устранении Саддама Хусейна в условиях отсутствия планирования и понимания будущего страны. Желание избавиться от Саддама стояло на повестке дня с самого начала правления администрации Буша. Новый госсекретарь Колин Пауэлл уточнял вопрос об изменении режима в Ираке менее чем через семьдесят два часа после инаугурации Джорджа Буша и за месяц до событий 11 сентября[2087]. В дальнейшем, после террористических атак, внимание переключилось на Саддама Хусейна. В то время как американские войска неумолимо брали под контроль Афганистан, министерство обороны усердно работало над подготовкой большого маневра в сторону Ирака. Вопрос был прост, как говорится в заметках по планированию Рамсфелда и генерала Томми Франкса, начальника центрального командования: «Как нам начать?»[2088]

Были предусмотрены три возможных триггера. Все они оправдывали военные действия. Может быть, Саддам движется против курдов на север, размышлял Дональд Рамсфелд в ноябре 2001 года; может быть, это связано с нападением 11 сентября или распространением сибирской язвы (это сообщение было разослано нескольким СМИ и двум американским сенаторам в сентябре 2001 года); или, может быть, причиной стал спор об инспекции оружия массового поражения? Это выглядело многообещающим моментом, о чем свидетельствует следующий комментарий: «Начните сейчас думать о требованиях к проверке»[2089].