Шелковый путь. Записки военного разведчика

Когда все укладываются спать, я перебираюсь в комнату дежурного. Можно немного побыть одному. Оказывается, на войне это большая редкость! Возможность побыть одному. Написать письма домой и друзьям. Помечтать. В конце концов, просто написать несколько новых строк. На небольшом тетрадном листе я вывожу «Новогоднюю ночь»:

Новогодняя ночь. И причудливой тенью
Чуть мерцает свеча на окне.
И в стекле отражается добрая фея,
Что на грешную землю спустилась ко мне.

Я еще не могу в свое счастье поверить.
В жизни так не бывает, но это же жизнь:
В мой заброшенный замок из древних поверий
Милый призрак сегодня неслышно проник.

И волшебных мелодий чудесные звуки
Колдовали над нами, нас в вальсе кружа.
Твои хрупкие плечи и нежные руки
Я теплом своих губ согревал.

Новогодняя ночь над уснувшим Кабулом.
Догорает свеча на окне…
За стеклом завывает волчицею вьюга.
Как все призрачно близко, но тебя рядом нет.

А утром приходит радиограмма из штаба дивизии. В полночь при проведении стихийного салюта замполит одного из батальонов 177-го полка случайно застрелил часового. Неосторожное обращение с оружием. Так начинается у нас Новый год. Но всем давно известно: как его встретишь…

После обеда Вовка Щеголев отвозит наших гостей в штаб дивизии. Сам сидит за штурвалом БМП, когда под ее гусеницы бросается Дина, его собака. Она играла, пыталась запрыгнуть к нему на машину. Нелепый и трагичный случай. Володя потом несколько дней не мог найти себе места.

С соседнего поста самообороны приносят мальчика шести лет. Острые боли в области живота. Похоже на аппендицит. На бронетранспортере отправляю мальчишку, его отца и командира поста в наш медсанбат.

Мы еще один раз выходим на засаду. Отрабатываем совместные действия с бронегруппой, учимся. Все это нам еще пригодится. Как говорил дедушка Суворов, тяжело в ученье – легко в бою. Мои разведчики рвутся в бой, с ученьями я их уже умотал!

Пятого января такая возможность нам предоставляется. Меня вызывают в дивизию к начальнику штаба, подполковнику Петруку. У него в кабинете сидят начальник оперативного отдела подполковник Полторабатько и его заместитель подполковник Тетерук. Моя задача: со взводом снова сопровождать саперов. Что-то они там не доделали на последних боевых. В районе двадцать восьмой заставы. Мне дают ее координаты. Но насчет их достоверности у меня большие подозрения. Мы недавно там работали. В указанном районе наших застав нет. Я делюсь своими опасениями с начальником штаба. Ответ его прост.

– Уточнишь на месте. Сапер ждет тебя в коридоре.

Ба, старый знакомый, лейтенант из группы спецминирования. Опять работаем вместе. Его командир, майор, уехал в отпуск.

Снова забираем два бронетранспортера у инженерно-саперного батальона. И едем искать двадцать восьмую заставу.

Она у нас новенькая, только что выставленная. Как я и думал, координаты, переданные начальником штаба, не соответствуют действительности. Приходится ехать на семнадцатую заставу, чтобы они показали, где находится двадцать восьмая. Без выпендрежа, без «зюйд-зюйд-веста», без тридцати четырех градусов пятидесяти девяти секунд северной широты и шестидесяти девяти градусов пятнадцати секунд западной долготы. А просто показали рукой. Жест этот выглядит довольно неприлично. Оказывается, где находится двадцать восьмая, точно они не знают.

– Где-то за каналом. Но лучше уточните на двадцать девятой. Она находится где-то вон в том кишлаке.

Мы едем искать двадцать девятую заставу. Но там о двадцать восьмой ничего не слышали. Придется поспрашивать у прохожих. Может, повезет, наткнемся на какую-нибудь банду, которая знает дорогу на двадцать восьмую. Или какого-нибудь местного Ивана Сусанина. Все это было бы очень весело, если бы не было так грустно.

Я представляю, в какой панике сейчас все местные духи. Наши бессистемные метания на трех БМП и двух БТРах по духовским кишлакам кого угодно введут в состояние паники. До тех пор, пока это состояние не сменится желанием нас уничтожить. Думаю, что до этого момента нам ждать осталось совсем немного.

Мы натыкаемся на какую-то заставу. Нет, это не двадцать восьмая, а пятнадцатая. Но зато они знают, где расположена двадцать восьмая. Уже легче. Но я, как всегда, ошибаюсь. Легче не будет.