Шелковый соблазн

Маркус снова шел по дорожке в сад, где, по словам экономки, Эйвери провела все утро за мольбертом. И когда миссис Джексон пробормотала себе под нос, что Эйвери еще ничего сегодня не ела, он пообещал, что уговорит ее выпить чаю, и понял, что после таких слов экономка стала его преданной союзницей.

Легкий ветерок ласкал цветы, так что в воздухе повсюду летала пыльца, и Маркус впервые за очень долгое время задумался о том, как прекрасна осень. Ведь полная дел и забот жизнь в Нью-Йорке приучила его к тому, что смена времен года означает лишь различную одежду да наличие или отсутствие снега, мешающего движению на дорогах. И теперь, оказавшись в саду, он вдруг с необычайной остротой увидел, как одни растения уже отцветают, а другие только готовятся зацвести, продолжая неизменный круг жизни, установленный самой природой.

Обычно такие философские мысли не приходили в голову Маркусу, и это лишь еще раз подчеркивает, что все течет, все меняется. И если представить человеческую жизнь временами года, то для деда уже давно наступила осень. Так что у Маркуса осталось совсем немного времени, чтобы вернуть «Очаровательную даму» на надлежащее ей место.

И вчера, когда он сказал Эйвери, что пригласил ее на ужин по довольно прозаическим мотивам, о которых вскоре забыл и искренне наслаждался ее обществом, он не врал. Но больше такой роскоши он себе позволить не вправе.

А потом он увидел, как все еще не заметившая его приближения Эйвери отходит на два шага от картины и критически осматривает свое творение. И уже издалека увидел, как сильно улучшилась ее работа.

— Замечательно, — похвалил он, подходя к ней.

— Да, теперь все правильно, — отозвалась Эйвери, оборачиваясь к нему со счастливой улыбкой. — Спасибо, что помог мне вчера советом.

— Вот только я не помню, чтобы советовал тебе такое, — заметил Маркус, указывая на ангела в центре композиции. — Он на удивление гармонично вписывается в картину, такое впечатление, что он всегда был в этом саду.

— В том-то и дело, — вздохнула Эйвери. — Он был здесь.

В ее словах слышалось столько печали, что Маркусу снова захотелось защитить ее.

— Ты расстроилась. Из-за чего?

— Мамины родственники подарили эту статую родителям на свадьбу. Я не знаю ни сколько лет этому ангелу, ни где он появился на свет. Но он слишком о многом напоминал отцу, так что тот продал его вскоре после смерти матери. Мне тогда было лет пять, и я очень расстроилась, когда ангел исчез.

— Обычно пятилетние девочки мало заботятся о всяких там статуях, — заметил Маркус, чувствуя, что сейчас Эйвери, как никогда, уязвима.

Но она лишь пожала плечами:

— Видимо, я была не совсем обычной девочкой. И только здесь, предаваясь мечтам, я не чувствовала себя одинокой. Мама была очень больна, и я редко с ней виделась, и еще за полгода до ее смерти я была практически полностью предоставлена самой себе.

Наверное, его чувства так ярко отразились на его лице, что она сразу же добавила:

— Только не пойми меня превратно. Обо мне хорошо заботились, у меня была няня, а миссис Джексон, сколько я себя помню, всегда была нашей экономкой.

— А как насчет твоего отца?

— Он старался ни на шаг не отходить от матери, они безумно любили друг друга.

Маркус отвернулся. Ему как-то плохо верилось, что люди могут любить друг друга так сильно, что у них не остается времени на своего единственного ребенка. Они ничем не лучше его собственных родителей-эгоистов, зависимых от наркотиков и сваливших заботы о нем на деда. Это просто неправильно.

— Ты много времени проводишь в этом саду? — Маркус заставил себя задать очередной вопрос.

Эйвери кивнула и задумчиво улыбнулась:

— В детстве этот сад был моей собственной волшебной страной. Я всегда могла спрятаться здесь с цветными карандашами и альбомом, а если мне нужно было с кем-то поговорить, ангел всегда был готов меня выслушать.

Теперь Маркус понял, почему она так переживала из-за обычной статуи. Она была единственным ребенком в семье, и, похоже, очень одиноким ребенком. А ангел был ее лучшим другом.

— И что с ним случилось?

— Отец отдал его своему брокеру, и тот сразу же нашел покупателя. А когда отец узнал, как я расстроилась, ангел уже успел сменить владельца, и его так и не удалось отыскать. И теперь я не только не знаю, где он находится, но даже существует ли он до сих пор.

Эйвери отложила кисти и краски и принялась разминать шею и плечи. И Маркус почувствовал нестерпимое желание сделать ей легкий массаж, чтобы снять излишнее напряжение в мышцах. Но вместо этого он лишь сжал руки в кулаки и засунул их в карманы.

— А ты сама пробовала его искать?

— Да. Отец всегда хранил и чеки и описания на все проданные и купленные им произведения. Но мне так ничего и не удалось найти. Я даже повесила объявления на нескольких сайтах, но мне и там не повезло. — А потом Эйвери рассмеялась и добавила: — Не считая, конечно, того, что теперь у меня есть отличный садовник!

— Садовник?

— Это длинная история, — отмахнулась Эйвери. — И этим утром я как раз говорила с ним об этом ангеле. И о тебе.

— Обо мне?