Читаем Шеллинг полностью

Первоначально он собирался выпустить первую часть «Мировых эпох» весной 1811 года. Он настоял на том, чтобы Котта анонсировал книгу к пасхальной ярмарке. В апреле перед ним лежала корректура — 13 печатных листов. Но дальше верстки дело не пошло. Шеллинг передвинул дату окончания работы на июнь. В августе он утешал издателя (и себя) тем, что «такая книга (обширнейшая по содержанию и доступнейшая по форме из всего мной написанного) может только выиграть от затраченного на нее времени». В октябре — «От произведения „Мировые эпохи“ я не могу оторваться. Это плод любви, выношенный годами, мне не хватает только уединения. Но к пасхе определенно появится».

В ноябре ему пришлось оторваться от «Мировых эпох», чтобы ответить Якоби. Он думал отделаться брошюрой размером в лист; когда начал писать, полагал, что уложится в три; получилось тринадцать. Не беда, уговаривал себя Шеллинг, в нынешнем виде книга может служить прекрасным введением к «Мировым эпохам».

И он снова берется за свой главный труд, обещает его закончить к концу лета. Это 1812 год. В европейском воздухе пахнет надвигающейся военной грозой. Шеллинга увлекает новая идея — издание популярного «Всеобщего немецкого журнала для немцев». Нет, никакой политики здесь не будет. «Там, где вопрос решается иным оружием, оружию духа делать нечего», — поясняет он Котте. Он вообще-то хотел назвать свой журнал «Немецкий музей», да Фр. Шлегель упредил его, и уже объявил в печати о таком журнале. Журнал Шеллинга рассчитан на широкого читателя, будет освещать философию, все другие науки, религию, искусство, литературу.

Его начинание в целом соответствует духу времени, способствует пробуждению национального самосознания. «Дать немцам связующий пункт, в современном разброде немецкой литературы создать место, где солидный автор мог бы высказаться во имя всеобщего блага, — такова главная цель журнала». Под этими словами стоит подпись издателя, но написал их Шеллинг.

Общедоступность он понимает по-своему. В первое номере журнала он публикует письмо к нему философа Эшенмайера по поводу его трактата о свободе и свой обширный ответ. Конечно, он излагает свои мысли проще, чем написана, скажем, «Феноменология духа», но, чтобы следить за ходом рассуждений, нужна немалая философская культура.

Нужно знать французский язык, чтобы оценить достоинства воспоминаний дочери Дидро о Своем отце. Каким-то образом рукопись попала в руки Шеллинга, и он публикует ее в своем журнале на языке оригинала. Он считает, что для Дидро характерна любовь к истине как таковой, «благодаря чему он внутренне ближе немецкому духу, как и внешне благодаря оригинальности, лапидарности и силе языка, чем какой-либо другой писатель его нации». Шеллинг мыслит национальными категориями, но чужд национальной ограниченности. Его народ воюет с французским императором, а не с французской культурой.

В течение 1813 года вышло четыре номера «Всеобщего немецкого журнала для немцев». Затем издание прекратилось, хотя духовная ситуация эпохи, казалось, должна была его стимулировать: Германия переживала эпоху национального подъема, освобождаясь от наполеоновского господства. Журнальные начинания Шеллинга, увы, недолговечны.

Между тем работа над «Мировыми эпохами» не прекращается. Она продвинулась так далеко, что в начале 1813 года потребовался новый набор первого тома. Шеллинг берет типографские расходы на себя. Первый том он планирует теперь в размере 30 листов. К пасхальной ярмарке все будет готово.

Пришла и прошла пасха, первый том лежит набранный в новом варианте, но конца работы не видно по-прежнему. Виновато теперь время, треволнения войны. В октябре он оправдывается: «„Мировые эпохи“ ждут, когда наступят лучшие времена. В этом году, заполненном войной, бурями и беспокойством, я не хотел выпускать их в открытое море, в 1814 году такие идеи будут восприниматься лучше, и тогда их больше не удержишь».

Новый год не принес ничего нового. Теперь речь идет о пасхе пятнадцатого года. Шеллингу нужны деньги, он просит у Котты аванс и одновременно рассказывает о своих планах. «Мировые эпохи» будут в трех томах, первый — 30 листов, второй — 40, третий — 30. Сначала он опубликует первый том. «Его, как и все произведение, можно рассматривать как плод моих усилий за последние 20 лет. Не берусь судить, одержит ли содержащаяся в нем система победу и когда это произойдет, но, во всяком случае, эта книга будет классической для подобного образа мысли, так что я не смогу к ней ничего добавить, ничего изменить». Он отложил все другое, работает только над ней, поэтому доходы сократились, поэтому просит деньги. И еще одно важное соображение, на которое следует нам обратить внимание, высказывает Шеллинг: «В „Мировых эпохах“ содержится не только полная метафизическая, но и религиозная система».

Это август 1814 года. В ноябре он сообщает Котте, что погружен в работу и можно будет скоро приступить к печатанию. Шеллинг имеет в виду третий набор первой части, третий вариант.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность — это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности — умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность — это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества. Принцип классификации в книге простой — персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Коллектив авторов , Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары / История / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное