Шеломянь

– Условие, – поправил Кобяк. – Единственное условие! И только в случае его исполнения я смогу открыто признать свое полное поражение – ведь этого ты хочешь от меня, князь?

Кобяк смотрел прямо на Святослава Киевского, и князь не мог разглядеть в ханских глазах даже проблеска эмоций. Так говорили деревянные языческие идолы, если верить старым легендам.

– Хорошо, – наконец принял решение князь. – Мы возьмем в Киев твоего араба, но пускай он поменьше попадается нам на глаза.

– Он постарается. – Удивительно, но губы Кобяка растянулись в улыбке.

Не повредился ли хан в уме после поражения? Святослав представил себя на его месте, расстроился, но затем припомнил, как в годы молодости сам попал в половецкий плен и был выкуплен у одного из ханов за прирученного галчонка, умевшего передразнивать голоса людей. Старое унижение окатило душу подобно грязевому обвалу, и жалость к половецкому хану растаяла сама по себе.

– В обоз их! – распорядился Святослав, указывая на Кобяка и жмущегося к нему Аль-Хазреда. – Войску приказ: домой!

Еще не вернулись передовые отряды под командой князя переяславского, посланные на поиски половецкого обоза, как первые телеги киевлян потянулись на север. А гребцы в насадах, поплевав для верности на ладони, ударили веслами по непокорной днепровской воде, чье течение придется теперь преодолевать в неблизком пути до столицы.

* * *

Владимир Переяславский опоздал. Обоз Кобяка ушел, и его следы оказались так запутаны, что дружинники только разводили руками. Настораживало то, что на части отпечатков ясно были видны следы подков, а половцы не любили ковать лошадей.

Владимир не знал точно, но мог догадаться, что его опередила дружина князя Игоря Святославича. Он был прав в этих догадках, но вот судьба самого обоза оказалась непредсказуема.

В день битвы половецкие вежи были составлены традиционными окружностями, превратившись в мобильные, хорошо укрепленные крепости на колесах. Рассыпавшееся по степи охранение издалека могло заметить опасность, а оставшиеся при обозе лучники должны были продержаться до подхода основных сил. Выпущенные на выпас волы и верблюды при нападении отпускались с привязи, и обезумевшие от страха животные были способны расстроить любой боевой порядок.

Вестником поражения стал прискакавший на взмыленном коне шаман. В отсутствие ханов он взял командование на себя, приказав сниматься с места и уходить назад, в степь.

Но было поздно. С юга, где нападение было маловероятно, к половецким вежам приближалась русская конница.

Запели погребальную песнь первые стрелы. Красные щиты русских приняли удар на себя.

Русские дружинники не пошли в лоб. Это и правильно, ведь половецкие лучники с двухсот шагов пробивали любой щит и доспех. Конница закружилась вокруг веж в смертоносном хороводе, и стрелять по дружинникам стало бессмысленно, поскольку цель ускользала, постоянно меняя местоположение.

Старые воины скоро подметили странность. Русские не сделали ни единого выстрела, хотя видно было, что колчаны за плечами и у седел полны стрел.

Затем из поднятого вихря степной пыли выехал всадник. Богатые доспехи и золоченые шпоры выдавали в нем князя, а вздрагивающая на ветру красная хоругвь с вышитым на ней синим соколом снимала последние сомнения.

– Я – князь новгород-северский Игорь Святославич! – раздался мощный голос, привыкший отдавать приказы в шуме битвы. – Надо поговорить!

Молодые гридни-телохранители успели поймать на щит несколько шальных стрел, пока со стороны веж к князю пошел человек. Игорь Святославич, не желая возвышаться над собеседником, спешился, бросив поводья одному из телохранителей.

– Ты шаман? – спросил Игорь, оглядывая седую волчью шкуру на плечах подошедшего.

– Ханы воюют, – ответил шаман. – Что ты хочешь от нас?

Игорь знал, каким почетом пользуются шаманы у половцев, и решил, что собеседник имеет достаточно власти, чтобы принять решение.

– Не поверишь, – улыбнулся Игорь. – Спасти хочу.

– Объяснишь – поверю, – заверил шаман, утирая струившийся по лицу пот. Игорь вдруг почувствовал, как жарко под одетой на ватную куртку кольчугой, как давит золоченый шлем на войлочном подголовнике.

– Скоро здесь будут воины переяславского князя, – сообщил Игорь шаману. – У меня есть свои причины, чтобы увести вас от него в безопасное место. Могу объяснить почему, но захочешь ли ты терять на это время?

Шаман протянул к князю руки, на которых засохла кровь русских дружинников, пролившаяся в недавнем сражении у Орели. Игорю Святославичу стало вдруг холодно, но это не принесло облегчения от жары, напротив, этот холод обжигал, как раскаленный металл, так что князь всерьез забеспокоился, не покроется ли его кожа волдырями от ожога.

Знойный холод исчез, как только шаман опустил руки.

– Ты не лжешь, – сказал шаман. – Мы подчинимся тебе. Веди!