Шелортис

Абсолютную давящую тишину, царившую в заброшенном зале, прервал пронзительный детский крик, донёсшийся из-за двойных створок единственного доступного выхода из зала. Вновь нащупав оружие, но уже на поясе, девушка выхватила его и, соблюдая, тактические приёмы штурма заняла позицию справа от входа.

Помещение вокруг девушки резко изменилось. Некогда заброшенный пыльный зал, сейчас сверкал роскошным убранством. Огромных размеров хрустальная люстра, заливала помещение ярким светом, который отражался от позолоченных перил лестничных балюстрад, раскинувшихся на большую часть зала.

– Полиция Лос-Анджелеса, – донёсся до боли родной голос из-за спины Эми, помешавший ей до конца изучить все изменения, произошедшие в помещении, – Мы входим.

С двух сторон от девушки появилась группа полицейских, в черной форме. Не мешкая, группа полицейских офицеров тактически построилась у входа. Самым первым у входа стоял высокий крупный мужчина, с нашивками сержанта, металлический бэйдж, на груди которого, гласил: «Д.Эванс».

Чувство тоски, словно острым ножом пронзило грудь девушки, медленно спускаясь томной болью в область живота. Увидев отца, девушка хотела было броситься к нему в объятия, но тот, словно не замечая порыва девушки, толкнул ручку двери, которая покорно открылась.

В следующем зале царил хаос. Разбросанная и местами побитая мебель, валялась по всему небольшому помещению, по периметру которого, потирая ушибленные места в полуприсядь сидели разные люди, в дорогих одеждах.

– Сержант? – снова донёсся знакомый голос Роуз Стюарт, что приняла Эми к себе, когда случилась трагедия с её отцом.

Эванс старший жестами указал на людей, лежащих у стен. Получив приказ, офицеры полиция, контролируя ситуацию своим оружием, синхронно подошли к лежащим людям, в дорогих одежда. Сам сержант, в сопровождении офицера Стюарт, уверенно подошёл к лежащему в центре зала мужчине в балахоне, который постепенно приходил в себя.

Войдя в помещение, Эми почувствовала, как жуткие кадры, наполненные страхом, всплывают в её голове ужасающими фантомами. Острая боль вновь пронзила грудь девушки, но уже самая что ни наесть настоящая, словно её проткнули ножом. Как в тот день, когда Капулиций похитил маленькую принцессу.