Шэмани

— А ты разве не знаешь, что я чувствую? — удивляюсь я. Сомневаюсь, что Никодий для дочери в наставники позвал бы слабого менталиста, будь он хоть десять раз друг. Да и слова Зафара о том, что Каймир мог бы сделать то же, что и она, вспоминаются.

— Ну, во первых, я без спросу в голову не лезу. По крайней мере к тем, с кем намерен иметь дружеские отношения. А во вторых, тебе сейчас в голову никто не залезет. Сэй на славу постаралась. Собственно потому тебе так плохо стало.

— То есть? — я непонимающе приподнимаюсь на локтях. — Я думала, она мне блоки против ментального вмешательства ставила.

— Ага. Против любого. В том числе и чтения. — хмыкает Каймир.

Вот это малышка постаралась. Так разве можно? Кто же она?

— Полукровка. Как и я. — отвечает мужчина, отчего я понимаю, что этот вопрос произнесла вслух. — Извини, но о её матери, как и о своей я тебе ничего не скажу. Клятва Никодию. Хотя, уверен, он тебе сам всё расскажет.

— С чего бы это? — замечаю я, а Каймир иронично хмыкает.

— О, у него, если я не ошибся, а я не ошибся, для этого есть очень веская причина. Но опять же это не моё дело тебе рассказывать, если он сам ещё не признался.

Ну вот. Опять речь о том, что мне что-то должны рассказать. Чем дальше, тем больше меня гложет непривычное мне любопытство. Но, пожалуй, Каймир, прав. Если у Никодия есть какая-то личная веская причина помогать мне, то это действительно должен рассказывать он сам. Я не сильна в межличностных отношениях, но чувствую, что выспрашивая за его спиной, поступлю некрасиво.

Я снова бросаю взгляд на часы. Осталось десять минут. А что, если они сейчас действительно приведут Мессира? Что мне делать? Как себя вести? Что я могу себе позволить в обход клятвы? Как же долго тянется время. Чтобы не думать об этом, спрашиваю.

— Ты серьёзно насчёт дружеских отношений? Я не знаю, что такое дружба и с чем её употреблять.

Он снова смеётся. Мне нравится этот звук. Он позволяет почувствовать себя нормальной. И я понимаю, что непротив иметь друга.

— Абсолютно серьёзно. Что-то большее мне с тобой всё равно не светит. А ты мне нравишься. Так что, да, предлагаю тебе свою дружбу.

— Я не обещаю, что у меня получится ответить тебе тем же. — грустно улыбаюсь. — Но я постараюсь.

Последние пару минут до назначенного времени я провожу у двери, чутко прислушиваясь к пространству. Там за ней целый мир, но мне нужна неприметная комнатка в Цитадели, куда я час назад впустила четырёх мужчин. Ложу ладонь на ручку и слежу глазами за стрелками на часах. Наконец они показывают нужное время и я открываю. Рядом со мной стоит Каймир, готовый то ли оказывать первую помощь, то ли оборонять меня, если понадобится.

Дверь мягко и бесшумно распахивается, и я оказываюсь на пороге в своё прошлое. Но мне, слава мирозданию, не приходится туда шагать. Передо мной одна за другой появляются мощные фигуры четырёх мужчин. Первым идёт Никодий, он делает шаг через порог и сразу же хватает меня в охапку, чтобы оттащить прочь. Мне остаётся лишь из-за его плеча наблюдать, как заходят в кабинет Зафар и Кир с Сэльдом и тщательно закрывают за собой. И всё. С ними больше никого. Лишь запах гари, крови и отголосок боевых заклинаний.

— Что случилось? — помертвевшими губами шепчу я.

— Ничего страшного. Просто стычка с прихвостнями Сорра. — пытается успокоить меня Никодий.

— А он сам?

— А он сам ушёл. Притом, явно, задолго до нашего прихода. В Цитадели мы его теперь точно не выловим.

Понимание, что теперь для Мессира станет известным, что я жива, накрывает меня волной паники. Но это было ожидаемо, поэтому пытаюсь взять себя в руки и прекратить дрожать, как лист на ветру.

— Тшшш, маленькая. Он тебя не достанет. Ты в безопасности. — шепчет Никодий, касаясь губами моей макушки.

Краем уха слышу, как Зафар выпроваживает всех из кабинета, раздавая указания, и сам уходит. Мы остаёмся одни. Я и моё наваждение. Мужчина, чьи руки сейчас удерживают меня на краю бездны.

— Я уже в порядке. Отпустите. — пытаюсь отстоять свою шаткую свободу.

— Нет. Извини, не могу. — хриплым голосом вышибает из меня испуганный вздох.

— Почему?

— Мне это нужно. Держать тебя. — произносит и проводит носом по чувствительному местечку за моим ухом, обжигая шею своим жарким дыханием.

Мне бы разорвать эти стальные оковы объятий, вырваться, прекратить это безумие. Но я лишь всхлипываю, когда кожу жалят его губы. Мужские руки приподнимают меня, вжимая в стальное тело, делая беспомощней, крадя волю, зажигая. Его рот скользит по моей шее, сводя с ума, заставляя вспомнить сон, который видела, кажется, в другой жизни. Уже тогда этот мужчина владел всеми моими помыслами и желаниями.

— Сладкая девочка. — бархатно мурлычет он и прикусывает кожу.

Я сдаюсь. Этому огню, сжигающему изнутри, этой жажде и потребности чувствовать его. Покориться. С гортанным стоном откидываю голову, чтобы ему было удобней лишать меня остатков разума.