SHen_L._Dch._Krov_v_pyli_(LP)_Litmir_club_886726_original_53d5a

— Хочешь летать? Ты должен отказаться от того дерьма, которое тебя тяготит. Тони Моррисон, «Песнь Соломона ».

— Хорошая штука, Горошек.

— Я пытаюсь.

— Нет. Вот что мне чертовски нравится в тебе.

Он мне тоже нравится. Не только потому, что он дал мне свободу. А потому, что он обращается с моим телом более грубо, чем любой из мужчин, которые меня изнасиловали, и все же заставляет меня чувствовать себя невероятно любимой.

Мы добираемся до моей квартиры, когда еще кромешная тьма. Странно быть здесь, в районе, который я никогда не думала, что увижу снова. Он выглядит таким нормальным и не обращает внимания на все, через что я прошла за последние пару недель. Нейт хватает меня за руку и прижимает костяшки пальцев к его губам, побуждая меня посмотреть на него в ответ. Да, и его медово-желто-зеленовато-причудливые глаза говорят мне, что мы на одной волне.

Обо всем.

— Это будет адская поездка.

— Все в порядке, мы получим более быструю машину. — Я улыбаюсь, затем продолжаю объяснять себя. — Я не могу допустить, чтобы им сошло с рук то, что они сделали со мной. Для меня это личное. Я спущусь с ними, если придется. Если когда-нибудь до этого дойдет, если мне нужно будет пойти с ними, убей меня, если это означает, что они тоже мертвы. Обещай мне, Нейт.

Он качает головой, но не отвечает.

— Двигай своей горячей задницей, кексик. За нами гонятся какие-то злодеи.

НЕЙТ

Не судите о книге по обложке. Помните обложку «Над пропастью во ржи »? Безобразно, как самый темный грех, совершенный на земле, но как только вы прыгнете внутрь, вас ждет нечто прекрасное и необузданное.

Прескотт.

Внешне она обычная, привлекательная оболочка. Грудастая и блондинка, мало чем отличающаяся от той цыпочки из "Блондинки  в законе" . Легкомысленная и закутанная в дорогое платье. Затем вы копаете глубже и обнаруживаете покрытого шрамами, напуганного, смелого, напуганного воина. Выжившая, которая не позволит своим врагам сойти с рук за то, что они с ней сделали. Заботливая сестра, любящая женщина, которую предали. Злая, но все же милая, как чертова песня Пинк. Ее так много. Ее слишком много  . Но я понимаю, почему она хочет их смерти.

Годфри.

Себастьян.

Кэмден.

Я бы с радостью помог с первыми двумя, потому что у меня есть претензии к ним, которые так же глубоки. Кэмден, с другой стороны, не моя проблема. Я помогу, чем смогу, но это на ней.

Я следую за Прескотт вверх по лестнице в ее квартиру, наблюдая, как ее икры набухают, когда она поднимается. Мы не поднимались на лифте, чтобы убедиться, что лестница свободна. Она подходит к черной деревянной двери, одной из немногих в чистом, небрежно освещенном коридоре, и достает мой кинжал из-за пояса нижнего белья. Она, блядь, сохранила кинжал, которым ударила меня. И она собирается использовать его, чтобы проникнуть в собственную квартиру. Я наблюдаю с трепетом и игнорирую свой дергающийся член. Эта девушка сумела достать меня так, как никто другой, и не просто так.

Прескотт — это буря, и она подметает мою задницу быстрее, чем торнадо, разрывая дерьмо на своем пути, даже не давая мне возможности сделать шаг назад и изучить беспорядок, который она оставляет после себя.

Я не собираюсь называть то, что я чувствую к ней, но есть одна история, которая всегда висит над моей головой, как гильотина, когда она рядом.

Сбой.

Не падение. Падение требует времени. Меня бросает во что бы то ни стало, я быстро разбиваюсь, ударяясь о каждую чертову ветку Дерева Чувств на своем пути вниз, прежде чем упасть на самое дно с леденящим кровь звуком. Приземлившись так сильно, я оставляю чертову вмятину в форме сердца.

Она открывает дверь, прижимая кинжал к ручке под идеальным углом, толкая ее и кивком головы сигнализируя мне следовать за ней.

У Коротышки есть ходы.

Горошек идет в свою спальню и открывает ящики, пока я заглядываю в ее квартиру. Это простая двухкомнатная, бежевые ковры, черный диван, телевизор с плоским экраном, ноль картин, ноль мебели, ноль индивидуальности. Здесь ей было не по себе — она выжила. Горошек расстегивает рюкзак на голом матрасе и бросает в него толстую пачку кредитных карт, связанных вместе резинкой. Затем она бросает нижнее белье, лифчик, примерно пятьсот мячей для снятия стресса, деньги, которые она, по-видимому, прятала под кроватью, и жестяную банку с изображениями Парижа и Лондона.

— Что в коробке? — спрашиваю я у нее за спиной, чувствуя себя инструментом. Я просто стою здесь и ничего не делаю, помогая, как чертова тряпка.