Шепчущие никелевые идолы. Жестокие цинковые мелодии

– Ты что, свалился из этой чертовой трубы? – зарычал Учитель. – Что за бесполезный кусок свинуха!

Пока он ворчал и жаловался, я, пользуясь моментом, взобрался повыше. Всего лишь в нескольких футах дальше вверх по дымоходу я обнаружил выход в тот самый лестничный колодец, который был заложен кирпичом с улицы. Слабый свет сочился вниз сквозь далекое слуховое оконце – настолько узкое, что сквозь него не смог бы пролезть и самый тощий грабитель. Даже в летний полдень при ясной погоде оно вряд ли пропускало много света, а сейчас служило скорее маяком.

Я, однако, не стал сразу же кидаться наверх. Я исследовал новую территорию фут за футом, выискивая засады и скрытые мины.

Снизу донесся голос:

– Кончай меня морочить! Там никого нет. Бу-бу-бу, ох, ох, бу-бу-бу.

– Ну хорошо. Скелингтон! Давай-ка заберись туда.

В ответ Скелингтон очень отчетливо, членораздельно и с подчеркнутым отсутствием почтения наконец-то определил свою позицию относительно Учителя Уайта: у него были другие планы.

– Ладно. Щука, иди ты.

– Сразу же после вас, босс. Я прикрою вас сзади.

Входная дверь задребезжала и хлопнула: похоже, вся команда Учителя решила искать счастья в другом месте. Но, будучи умным мальчиком, приученным по опыту к постоянной подозрительности, я не мог полностью рассчитывать на то, что услышанное мною явилось тем, что произошло на самом деле.

И все же, судя по всему, это было именно так.

Учитель остался в одиночестве. Он принялся ругаться, и бормотать, и расшвыривать все вокруг. Покидавшись вещами, он шумно опустошил фляжку, которую принес с собой. После этого он забормотал уже на иностранных языках.

Бутилированная храбрость, в вольной пропорции смешанная с глупостью и злостью, погнала его в дымоход. Непрерывно бурча себе под нос, он принялся карабкаться наверх. Дважды он поскользнулся, прежде чем добрался до замурованного лестничного колодца.

– Так я и знал – проныра прячет здесь какую-то муть. Чертовы адвокаты! Все они одинаковы. Шайка воров.

Он взбирался по лестнице, останавливаясь на каждой ступеньке и хватаясь руками за стены по обе стороны от себя, забыв о том, что еще недавно поджидавшая впереди опасность казалась ему довольно серьезной, чтобы посылать перед собой других. Я услышал, как было упомянуто мое имя. За прошедшее время его мнение обо мне не улучшилось. Он пыхтел, отдувался и не оказал слишком серьезного сопротивления, когда я разоружил его, – только всхлипнул и тут же сдался. Я связал его тем, что попалось под руку. Он захрапел.

Я зажег светильники и предпринял тщательное исследование убежища Жнеца. И был поражен: Харвестер Темиск определенно имел чрезмерно раздутое представление о собственном хитроумии.

Первая же лампа, которую я зажег, осветила стол, заваленный алхимическими приборами, которые Темиск использовал, чтобы готовить сюрпризы с огненными камнями. Здесь были все свидетельства для вынесения обвинительного приговора. Многое имелось даже на бумаге. Особенно большой интерес представляли карта Уайтфилд-холла и заметки касательно того, что там произошло, а также соображения насчет этого убежища и возможности пожертвовать некоей Бай Клакстон. Поверх бумаг лежала буханка хлеба, еще даже не успевшая отрастить бороду.

Жнец навещал это место после праздничного вечера. Несмотря на то, что за домом наблюдали. Здесь был потайной вход.

Ничего удивительного. В некоторых районах Танфера существует даже серьезная опасность обрушения зданий из-за чересчур активных саперных работ под ними. С этим я разберусь позже.

Итак, вот здесь и прятался Темиск. Потирая руки. Притом что он вовсе не был настолько умен, как считал: для меня не составило труда попасть сюда.

Темиск был одержим книгами, но без особого порядка. На втором этаже они были повсюду – дюжины книг, сотни книг, целое состояние в книгах. Лишь церкви и принцы крови могли позволить себе держать настоящие книги. Мне припомнилась моя идея насчет крыс-писцов. Интересно, где Темиск наворовал столько книг? Он никогда не имел особого достатка, чтобы покупать их.

На третьем этаже порядка было больше. Он был меблирован, но им явно не пользовались. Я немедленно заключил, что поверенный создал здесь убежище для друга, причем давно. Но не успел использовать его: когда Чодо наконец-то попал в его руки, адвокат уже не смог бы незаметно протащить старика в дом.

Я вернулся на второй этаж и тут обнаружил, что Жнец был маньяком по части ведения дневника. Покойник наверняка знал об этом, но не позаботился поставить меня в известность. Похоже, здесь были записаны чуть ли не каждый момент и каждая мысль, когда-либо посетившие Харвестера Темиска. В основном они фиксировались на щедро разбросанных отдельных листках бумаги.

Светильник почти прогорел. Я дважды клевал носом, несмотря на то что мемуары Темиска были весьма интересны. Каждый раз, стоило мне отключиться, Учитель Уайт переставал храпеть, и его попытки выскользнуть из пут будили меня.

Затем внизу поднялся крик. Я притих. Учитель возымел намерение пошуметь, но не стал этого делать, поскольку узнал голоса.