Шепот

Внезапно он засмеялся своим громким заразительным смехом.

– Что смешного?

– Я подумал о тех временах, когда меня надували. Те старые предметы, которые я так старательно реставрировал… Один тип рассказал мне, что есть место в Германии, где их изготовляют и посылают сюда, все разбитые и обезображенные пятью слоями облупившейся краски. Я часами снимал ее, чтобы дойти до первоначального слоя. Вспомни, как Энни мне помогала! О, Боже! – Он затрясся от смеха. – Линн, я так счастлив. Я не знаю, что с собой поделать!

– Я скажу тебе что. Давай в конце концов оденемся и пойдем ко мне домой. Я хочу, чтобы ты увидел всех, и хочу, чтобы они тебя тоже увидели.

– Хорошо. – Он не переставал говорить. – Ты знаешь, другой причиной того, что я согласился на эту должность в Будапеште, было то, что у Роберта всегда была ты, хотя он тебя не заслуживал. Мне нравилось видеть, как он наказан, когда узнал, что я займу его место. Я знаю, это не очень достойно.

– Но очень свойственно человеческой натуре.

И она рассуждала, пока причесывалась перед зеркалом:

– Я все время гадаю, стал ли Роберт таким, как он есть из-за своего отца? – имя «Роберт», произнесенное ее голосом, звучало для нее странно. У нее больше не было случая его употреблять. – Конечно, он легко мог бы стать полной своей противоположностью, чтобы доказать, что он не такой, как его отец, не правда ли?

– Он мог бы, но не сделал этого, и это важно. Брюс встал сзади нее, и их лица отразились в зеркале.

– Брюс и Линн. Странно, что для обоих нас не существует других людей. В моем случае, если бы не было Джози, это могла быть только ты.

Она подумала: Том Лоренс сказал что-то в этом духе, не совсем то же самое, но почти.

– Но мы с Джози такие разные, – возразила она.

– Именно это я имею в виду. Скажи мне, если бы не было Роберта, это был бы я?

Она честно ответила:

– Я не знаю, что бы я делала в этом случае. Один человек когда-то задавал мне подобный вопрос, и я ответила ему, что даже принц Уэльский не смог бы оторвать меня от Роберта. Тогда я была им околдована. Тогда я была не тем человеком, что сейчас.

– Но если бы ты была тем же человеком, что сейчас? Или это невозможный, дурацкий вопрос?

– Да, дурацкий. Потому что, видишь ли, ты не знаешь, что если бы на моих плечах тогда была теперешняя голова… – Она повернулась и взяла его лицо в свои ладони. – О, мой дорогой, о, мой очень дорогой, ты же знаешь, что я отвечу «да». Тысячу раз «да».

В гостиной Энни играла гаммы. Внизу в импровизированной детской, которая еще не была закончена, Бобби и два его четырехлетних друга играли в какую-то шумную игру.

– Я надеюсь, – сказала Линн, – тебе удастся привыкнуть к нашему очень шумному дому.

– Я слишком долго жил в слишком тихом доме. Я привыкну к шуму с большой радостью.

Они стояли в маленькой прихожей и смотрели на двор. Она провела его вокруг дома, его приветствовала вся ее семья, которая, по-видимому, угадав, что происходит, оставила их одних в этой комнате.

– Посмотри туда, – сказала Линн, что ты там видишь?

– Не хочешь ли ты сказать, что вы привезли купальню для птиц с собой?

– В последний момент я поняла, что не смогу ее оставить.

Зернистый, полурастаявший слой снега лежал на мраморном основании бассейна, а кругом, на лужайке, снег уже растаял, земля ждала весну.

– Мне пришлось подогревать купальню зимой. Птицам и зимой необходима вода.

– Это так похоже на тебя – подумать только. Девяти человекам из десяти это бы в голову не пришло.

– Смотри, смотри на это прелестное создание! Это первая малиновка этой весной. Смотри, как она пьет. Должно быть, она устала и хочет пить после долгого перелета с юга.

Птица помахала крыльями в воде, отряхнулась и улетела в сторону деревьев.

– Интересно, что она думает. Может быть, что впереди – целое яркое лето.

– Не могу себе представить, но знаю, о чем я думаю.

Она взглянула в его родное лицо. Он снова сдвинул очки вверх, на свои кудрявые каштановые волосы, а глаза его сверкали.

– Я думаю о нашем с тобой ярком лете и обо всех тех годах, что у нас впереди.