Шепот Черных песков

Кудим убрал слиток и вырезал из фольги кружок. Придал ему выгнутую форму, разогрев над огнем, и соединил лучи с сердцевинкой солнечного цветка. Затем сделал полумесяц и прикрепил его под звездой так, что его острые, закругленные края выглядывали из-под солнца.

– Так и есть! – любуясь работой сына, заметила жрица. – Солнце уже в небе, а Луна все еще не идет на покой, серпом торчит, тускнея в лучах светила, а не уходит.

– Я не то показать хочу, мама. Хочу я, чтобы она поняла, что сияние ее красоты подобно свету двух светил. Ни солнце, ни луна не затмят ее очарования.

– Поймет она, – уверила мать, словно уже видела, как ее любимая воспитанница читает послание мастера. – Но только ли это ты хочешь сказать ей?

Кудим молчал. Он погрузился в свои мысли, в которых красавица жрица нежилась в его объятиях, а он держал ее крепко, как лев архара, но в больших глазах девушки не было ни капли страха в отличие от тонконогой козочки гор. В них плескалось счастье… Лев и архар… И тут ювелира осенило. Забыв обо всем на свете, он собрал свои инструменты, прихватил маленький слиток и кусочек бирюзы и выбежал из дома.

Жаркое летнее солнце едва не ослепило. В полутемной комнате глаза отвыкли от яркого света. Кудим сощурился и осмотрелся исподлобья. За восточной стеной их глиняного дома образовалась тень, достаточная для того, чтобы закрыть человека от палящих лучей. Устроившись прямо на земле, мастер взял бирюзовый камешек, вставил его в расщеп на деревянной досточке и, меняя тесало, принялся вытачивать фигурку льва.

Кудим работал не один день. Только при ярком свете он видел то, что делает. Фигурка уменьшалась в размерах, приобретая все большую детальность. Мастер изобразил льва, припавшего к земле, но не лежащего в беззаботной позе, а готового к прыжку. Напряжение его тела еще более явно проступило, когда Кудим выточил голову с раскрытой пастью. Теперь не оставалось сомнений в том, что лев видит добычу, и всего миг – и он, оттолкнувшись всеми лапами, ринется к ней.

Спрятав льва в стеатитовой[67] шкатулке, куда Кудим складывал мелкие заготовки, он принялся за золотого архара. Создание фигурки, величиной не больше ногтя из золотого слитка, оказалось делом еще более трудоемким, чем вытачивание льва. Кудим забраковал не один камень, в углублении которого он вытачивал полость для отливки. Но вот мастер остался доволен своей работой, и расплавленный золотой шарик, залитый в полость, приобрел форму джейрана.

Отполировав фигурку, Кудим сжал ее в пальцах и придирчиво рассмотрел со всех сторон. Архар замер, подняв голову и поджав хвостик. Чуткие уши, длиной чуть меньше бугристых рогов, напряглись, ноздри расширились, а в глазах – страх. Мгновение – и ноги изящной козочки выпрямятся в прыжке.

Архар оказался чуть больше льва, но и тот, и другой уместились рядом на ногте большого пальца Кудима.

– Я не могу увидеть то, что ты сделал, – с сожалением сказала мать, когда он показал ей свою работу, – глаза мои почти слепы…

Кудим взял руку матери и, раскрыв ее ладонь, положил на нее золотого архара. Старая жрица ощупала фигурку пальцами, поцокала язычком, выражая удивление. Потом Кудим таким образом показал ей и льва. Цураам осталась довольна.

– Ты настоящий мастер, мой сын… – слезы увлажнили потускневшие глаза. – Я тобой горжусь!

Кудим склонился перед матерью, припал на колени и прислонился лицом к ее ладоням. Их тепло распалило щеки. Жрица отняла руки, погладила сына по густым, нечесаным волосам, посетовала:

– Ты совсем заработался, сынок, даже о еде забываешь…

– Я скоро закончу. Хочется мне сделать еще цветок, но не такой, каким был цветок на ее булавке, а из яркой лазури. Пусть солнце и луна сияют на небе, и фигурки свои я размещу на лепестках того цветка, между луной и лучами солнца!

Не в силах справиться с возбуждением, которое знакомо каждому мастеру, создающему красоту своими руками, Кудим на следующий день принялся за вытачивание лазуритовых лепестков. Но камня не хватило, и тогда он подобрал близкие по тону камни бирюзы и сделал половину листьев цветка зеленоватыми.

Саму булавку Кудим решил вылить из необычного металла. Был среди его камней один, который он нашел в горах, когда странствовал. Камень этот походил на кусок оплавленной руды. Но какой, Кудим не знал. Не была та руда похожа ни на медь, ни на «небесный камень», ни на серебро или золото. Люди находили такие камни и поговаривали, что они упали на землю с неба[68]. Кудим еще не видел, чтобы кто-то из мастеров использовал тот камень в украшениях. И решил, что такая редкость достойна прекрасной жрицы.

Когда все детали украшения были готовы, ювелир собрал их и скрепил, определив каждую на свое место. Фигурки животных сразу было не разглядеть среди лепестков цветка и золотых лучей звезды. Но мастер и не хотел, чтобы все поняли его замысел. Его драгоценное послание предназначалось только жрице. А она – Кудим был уверен! – обязательно разглядит!

* * *