Шепот летящих по небу (ЛП)

Она дольше всех продержалась рядом со мной во времена моего горя и гнева. Было ли это из-за того, что она была не из племени, и я считал ее слабой? Или дело было в том, что она — жрица религиозного культа, что я не понимал?

У нас было время. Время дышать, задавать вопросы. И пока я не утратил смелость, пока нас не перебили, я выпалил:

— Что для тебя Таро?

Ее улыбка стала шире, она выпрямила спину, а потом склонилась ближе.

— Из всех возможных вопросов ты решил обсудить мою религию?

Я согнул ногу и уткнулся локтем в колено.

— Да.

— Ладно, — она поднялась и подошла к круглому столу в дальнем углу, опустилась на темно-красные подушки, расшитые черным. — Не знаю, с чего начать.

Я присоединился к ней. Я потянул за шнурок, что раздвинул жалюзи из водорослей. Ничего не было видно. На пристани было тихо. Вуаль летаран была опущена, а мы были в озере, пережидали бурю. Я сел на подушку и склонился к подоконнику окошка.

— Почему бы не рассказать, как ты пришла к Таро?

— Я была рождена для этого, — она глубоко вдохнула и придвинула к центру стола тарелку с фруктами. — Ты хочешь это обсудить?

Я кивнул.

— Хорошо. Мама убежала из Семьи, чтобы появилась я. Жрицы приняли ее, кормили, одевали, помогли родить и отпустили.

— Ты знаешь, кто она?

Она кивнула и опустила взгляд.

— Ино Хазар.

Я прищурился и покачал головой.

— Важный советник Ино.

— О, — этого я не ожидал.

Она вскинула брови.

— Да.

— Ты не похожа на Ино.

— Знаю. А ты видел Ино Хазар? Она не Ино. Она вышла замуж там.

— О, — разве она не пострадает от чистки крови? — Думаешь, ее стоило забрать со всеми?

— Чтобы она бежала? — Айанна покачала головой. — Хазар чистокровна. Просто она Умира, а не Ино. Нами ее не казнит.

Звучало неплохо, но я не знал, как относится к Умира моя мать. Она не любила Хаджи.

— Мой отец — загадка, но, судя по моей Метке, он Бахрейн, наверное?

— А какая у тебя Метка? — мы давно были вместе, но я многого не знал о ней. Она оставалась загадкой.

Она склонила голову, ее щеки пылали от смущения.

— Мы не знаем, как это назвать.

Я улыбнулся, и впервые за многие месяцы грудь была легкой, хоть и на миг. На миг я забыл об удушающей ответственности.

— Покажешь?

Она застыла, глядя на меня. Она сняла темно-синий жилет. Когда ее пальцы коснулись шнуровки на ее блузке, что-то дрогнуло во мне.

Моя рука легла поверх ее. Айанна посмотрела на меня огромными глазами.

Я не знал, что хотел ей сказать. Стой. Продолжай. Сядь ближе. Но в этот миг я хотел попробовать ее на вкус, коснуться ее кожи, увидеть ее открытой.

Она убрала мою руку и вскинула бровь.

Я сглотнул и отодвинулся, понимая, что тело отреагировало. Я постарался скрыть это за столом.

Этот танец, или что это было, причинял боль. Когда-то было просто закрыться от нее. Но теперь мы реагировали друг на друга. Хотя порой она закрывалась, когда я наступал. Как в этот раз. Я был растерян.

Но нужно было подумать над этим. Если я не знал, что делаю, может, не понимала и она.

Ее щеки покраснели ярче, она тряхнула плечами, и ее блузка упала с них.

Жар пополз по моей шее, мои руки с трудом удавалось сдерживать на месте.

Она закрыла глаза, и ее смуглая чистая кожа засияла сине-зеленым светом. Завитки и линии проступили на ее шее и ниже.

Ураган эмоций бушевал во мне: желание, влечение, страсть. Я пылал ими. Моя Метка поднялась, но не прожгла одежду, а скользнула из воротника и рукавов.

И она была синей.

Управляемый жар наполнил воздух, ее Метка поднялась, расцветая. Наши Метки переплелись.

Меня окутала легкость. Безмятежность.

— Это моя Метка.

Я только теперь понял, что задерживал дыхание.

— Красиво.

— Я ее редко показываю, — тихо сказала она, наши Метки танцевали. — Многие против смешения Меток и родословных. Мою Метку назвали бы мерзостью.

— А мою?

— Если бы им хватило смелости что-то тебе сказать?

Я кивнул.

— Мир мрачнее, чем многие хотят признавать. Моя мать рисковала, вынашивая меня, рождая меня. Многие дети, рожденные от смешанных пар, убиты. Особенно, родившиеся от Ино.

Я вспомнил историю Никс. Она родилась в Шанкаре, но как только ее Метка проявила себя огнем, ее изгнали зимой, бросили среди льдов огромного Северного океана.

— Но, конечно, есть племена, что не верят в очищение. Ваш. Эль-Асим. Умира, — ее Метка сплеталась с моей. Холодок пробежал по моей спине.

— Я слышал о таком, но думал, что все это истории, сказки.

— Тебе очень повезло, Синн. Твой отец защитил тебя от такого. Таро — не только идея или верование. Для многих Таро — место, где всех принимают.

Гнев и горе полились в мои Метки. Я ощутил запах дыма.

— Ценой скольких жизней?

Ее Метка превратилась в нити льда.

Моя лава не застыла, похолодев, но медленно двигалась, мои эмоции остывали.

— Это была Никс, Синн. Не Таро.

Моя Метка отпрянула. Ее обвилась вокруг моей, будто обнимала и не давала уйти.

— Таро не бог. Не существо. Таро — это энергия, понимание, интуиция. Жрицы дали мне дом, приняли, кем или чем бы я ни была. Они помогли мне исцелиться, они помогают всем, кому нужна такая помощь.

Я склонил голову и посмотрел на нее, ощущая тепло в ее обществе.

— Почему они не могут быть такими, как ты?

— Все они похожи, Синн.