Шепот осени [СИ]

Дима попытался вспомнить, о чем говорил Михаил. И вправду, таких небольших листочков в кабинете бывшего директора приюта было много.

— В основном там были записаны слова и предложения. Но были и цифры. Некоторые из них я нехотя запомнил. Просто у меня фотографическая память. Наверняка, ты тоже их видел. Скорее всего, ты даже не обратил на них внимания, но твой мозг сохранил данную информацию и, в нужное время, напомнил ее тебе.

Слова Михаила звучали очень убедительно. А учитывая факт, что ему совсем не хотелось верить в проклятие и в свою скорую смерть, он решил поверить в выдвинутую неофитом версию. В хорошее всегда верится легче, чем в плохое.

Дима посмотрел в сторону площадки, на которой играли в футбол, и снова почувствовал всю красоту осенней поры. Желтые листья продолжали шелестеть на ветках, хотя уже не громко. Их осталось не так много, после прошедшего несколько дней назад ветра с дождем. Детский смех и крики легко вписывались в картину, принося душе дополнительный покой. Дима даже позволил себе улыбнуться и открыться чувству теплой грусти, приютив ее в своей груди. Единственное, чего ему все еще не хватало для полной гармонии, была музыка.

— А у вас есть мобильный телефон? — спросил он Михаила.

— Есть, — кивнул неофит, после чего достал небольшой и далеко не новый гаджет.

— А музыка в нем есть?

— Есть. В большинстве — духовная.

— А Михаил Круг есть? — не рассчитываю на успех поинтересовался Димка.

— Конечно, мы ведь в Тверской области, в конце концов, живем.

Неофит вошел в меню. Выбрал весь список песен, после чего нажал на кнопку выбора. Над парком поплыли музыкальные ноты, а Михаил Круг начал петь про старую церковь, про батюшку и про грехи. Оно и понятно: какая еще песня блатного исполнителя могла звучать в телефоне верующего человека?

— А «Девочка-пай» есть? — уточнил Дима. — Моему отцу эта песня очень нравилась.

— К сожалению, с этой песней я не могу тебе помочь. Но, я обещаю, что закачаю ее в телефон, если захочешь встретиться со мной в парке еще раз.

Дима улыбнулся и одобрительно кивнул. Затем они сидели на скамейке молча, слушая песню, что глухо доносилась из телефонного динамика, и наблюдали за осенними красками уходящего дня.

27

После возвращения в комнату, Диму ждало неприятное известие: Гене стало плохо, он потерял сознание и теперь находился на обследовании у врача.

— Это все из-за ритуала! — ныл Стас. Другие мальчишки даже не пытались его переубедить в этом. И только Дима решил поспорить с ним.

— Нет, скорее всего, это просто переутомление или же из-за переживания, после собрания в актовом зале.

— Ты снова не веришь в призрак? — удивился Петька.

Дима пересказал им весь разговор с неофитом, но, видимо в его словах не было должной уверенности или же последовательности. Потому как, ни Стас, ни Петька не изменили своего мнения.

— Уж слишком много смертей и болезней для простого совпадения, — покачал головой Петька. Он не стал развивать дальше данную тему, предпочтя лечь на свою кровать и прикрыть глаза. На его лице можно было прочесть глубокую усталость.

Дима тоже не стал продолжать разговор, а прислонился к подоконнику и погрузился в раздумья.

Спустя час в комнату вернулся Гена — хмурый, бледный, но, без сомнений, живой. Он рассказал, что врач проверил его медкарту, поводил фонариком перед его глазами и, не найдя ничего подозрительного, обвинил во всем магнитные бури, а также взял на анализ кровь, для проверки уровня сахара и посоветовал есть все, что дают в столовой.

— Значит, ты не умрешь? — с надеждой поинтересовался Стас.

— Еще чего! Я доживу до ста лет, и будут носить цветы на ваши могилки.

Остальные мальчишки нервно хохотнули в ответ и еще какое-то время спорили, кто из них проживет больше, и чем каждый из них для достижения цели долголетия будет заниматься.

Затем последовал ужин, за ним проведенное время перед телевизором и, наконец, отбой.

Ночь для Димы, уже привычно, выдалась неспокойной.

Он стоял в огромном зале в окружении танцующих призраков. Это были мужчины и женщины одетые в красивые наряды старого кроя. Звучала торжественно музыка, и звенели бокалы. Свет от люстры с сотней свечей расплывался по всему залу. Свет был настолько густым, что, казалось, к нему можно было прикоснуться рукой. А еще он выглядел жидким, впитываясь в стены, обои и картины.

У окна стояли широкие столы, укрытые белыми скатертями. И на этих столах были тарелки с едой, вазы с фруктами и графины с винами и безалкогольными напитками.

Одни люди танцевали и смеялись, другие — стояли в сторонке небольшими группами и о чем-то беседовали. Большая часть мужчин были одеты в черные кители или гимнастерки с белым кантом и украшенные аксельбантами и эполетами. Все женщины пользовались веерами, а уж их наряды Дима просто не мог описать — они были невероятно красивыми и сложными.